Письма, несущие смерть - Бентли Литтл Страница 17

— Кого ты пытаешься обмануть? — перебил меня Фрэнк. — Этот район уже ушел в прошлое. Наслаждайся, пока можешь, приятель.

Роберт и Эдсон жевали молча. Им нравился Фрэнк и нравилась эта забегаловка, но я видел, что им неуютно в Ист-Сайде, и — насколько я знал — они были согласны с моим отцом. И дружба этому не мешала.

Не будучи лично заинтересованным, я поклялся сражаться не на жизнь, а на смерть против реконструкции Ист-Сайда.

Артур Коллингзуэрт

Таунли-Плейс

Акация, Калифорния 92235

Господа!

Как житель Акации в третьем, поколении и успешный местный предприниматель, я возмущен бесчувственным и ксенофобным отношением городского совета к реконструкции. Последние несколько недель я пристально следил за полемикой и глубоко огорчен и разочарован словами представителя городского совета. Я не верю в теории заговоров, но, похоже, Карлос Сандоваль очень точно назвал политику города расистской и непродуманной.

Неужели вы полагаете, что испаноязычные члены нашего сообщества не имеют права вмешиваться в решение собственной судьбы?

К тому же я хотел бы заявить, что выступаю против правительственной узурпации права частной собственности через «право государства на принудительное отчуждение частной собственности», как руководящего принципа, и нахожу ваши действия особенно гнусными. Можете не сомневаться, мои друзья и коллеги-бизнесмены будут пристально следить за вашими действиями и соответственно голосовать на следующих выборах.

С уважением,

Артур Коллингзуэрт

Городской совет собрался в третий понедельник июля. Не знаю, сколько жителей города обычно посещают эти заседания, но на этот раз зал был забит битком. Весьма забавно: большинство родителей пришли бы в восторг, если бы их дети-подростки выразили интерес к городским проблемам, но мне пришлось солгать своим родителям. Чтобы они не заперли меня дома, я сказал, что иду на концерт.

Никто из моих друзей посетить заседание не захотел. Я отправился один и пристроился в конце зала. Хорошо, что я пришел рано, так как к половине седьмого мест уже не осталось, хотя заседание начиналось только в семь. Насколько я мог судить, я был единственным подростком в зале. Явились в основном взрослые, правда, некоторые прихватили малышей. Публика разделилась примерно поровну: сердитые белые парни и деловые застройщики, ратующие за снос окрестностей Восьмой авеню, и испаноязычные жители района, владельцы мелкого бизнеса и активисты, выступающие за его сохранение. Представители обеих сторон выступали в прениях, как мне показалось, вечность, и, должен признать, сторонники реконструкции были убедительнее. В конце концов отпущенное время истекло, но, поскольку еще многие хотели высказаться и громко протестовали против прекращения дискуссии, совет проголосовал за продолжение прений через две недели на следующем заседании.

Мэр внимательно оглядел собравшихся:

— Позвольте спросить, не присутствует ли здесь Карлос Сандоваль?

Я мгновенно вспотел, раскраснелся и уставился в пол, почему-то решив, что меня сейчас выведут на чистую воду. Все стали оглядываться по сторонам. М-да. Одно дело — писать письма и читать их в газете, но совсем другое — собственными глазами наблюдать производимый ими эффект. И очень странно сидеть среди людей, верящих в реальность Карлоса. Половина их, вероятно, проклинала его, а другая половина почитала своим спасителем, и, даже несмотря на смущение, я восхищался тем, что слова, написанные в моей комнате и посланные в мир, получили столь сильный отклик.

После рассмотрения еще нескольких незначительных вопросов заседание перенесли на две недели. У меня создалось впечатление, что совет склоняется к утверждению реконструкции, особенно если учесть, что город выдвинули на получение какого-то федерального гранта.

Пришлось мне снова взяться за работу.

Следующие несколько недель протекли как в тумане. Я не смел печатать при родителях столько писем, сколько считал необходимым отослать не только в газеты, но и в муниципалитет, поэтому я тайком унес свой «Ройял» на работу, чтобы печатать письма во время обеденного и более кратких перерывов. Я копил деньги на текстовый процессор, [1]но пока еще не мог его себе позволить. Все время, свободное от продажи игрушек и уборки за малолетними проказниками, я посвящал сочинению писем от лица мужчин и женщин самых разных национальностей и образа жизни, бурно протестующих против реконструкции Ист-Сайда.

С каждым придуманным аргументом я становился все более искусным спорщиком; нападки моих оппонентов в печати ужесточались, пока в конце концов крайние расисты не схлестнулись с испаноязычными радикалами и не замаячил силовой способ решения проблемы.

Я выступил за сдержанность и против маргинализации значительной части нашего общества.

Весь остаток июля и весь август муниципалитет выступал в печати с туманными заявлениями, не желая открыто отстаивать свою точку зрения. Мне очень хотелось бы знать, что же происходит за закрытыми дверями муниципалитета, что говорит мэр комитету по реконструкции и членам горсовета, заварившим эту кашу.

В конце концов на специальном заседании в конце августа, на котором кроме жителей и местных журналистов присутствовали даже две съемочные группы новостных каналов телевидения Лос-Анджелеса (привлеченные личностью Карлоса Сандоваля), городской совет тайным голосованием по плану развития Ист-Сайда Акации принял решение не использовать право государства на принудительное отчуждение частной собственности и не выселять местных обитателей района. На прощание чиновники весьма туманно заявили, что изучение данного вопроса продолжится и обязательно будет найдено устраивающее всех решение по возрождению города.

Я спас Ист-Сайд.

Может, было бы преувеличением заявлять, что я в одиночку боролся с муниципалитетом и добился победы, однако я прекрасно сознавал, какую роль сыграл в этом деле. Если бы я не вступил в полемику и не написал все те письма, городской совет наверняка принял бы свой план еще в июле. Я заставил жителей Акации действовать, вложил слова в уста безгласных, даже сформулировал необходимые для их дела доводы.

Мы с Фрэнком отпраздновали победу любимыми тако.

А я наконец купил на накопленные деньги текстовый процессор.

1

В сентябре начался новый учебный год.

Последний год в средней школе.

Мне больше не за что было бороться, но я продолжал писать письма на местные радиостанции и телестудии, комментируя текущие программы, критикуя телешоу, и конечно же засыпал жалобами рестораны и парки развлечений, включив в сферу своей деятельности и кинотеатры.