Последняя кантата - Филипп Делелис Страница 17

— Брамс? Но… недавно он отказал мне в Бетховенской премии за мою кантату и…

— Нет! Нет! О чем вы говорите? О медалях? О денежном вознаграждении? Вы уже не ребенок, чтобы ждать конфетку! Как собачка стоять на задних лапах! Уж если вы хотите знать все, то Брамс присудил бы вам эту премию, но воспротивился Ганслик, [51]и хватит об этом! Все это пустяки!

Вагнер отпустил руки молодого человека и принялся снова не спеша прохаживаться по огромной гостиной. Наконец он остановился у одного из окон и посмотрел в сад, но, казалось, его глаза ничего там не видели.

— Я скоро умру, Густав. Знаю, я скоро умру. Это идиоты врачи думают, будто я не слышу, когда они шепотом говорят о моем сердце. Я замечаю сострадание в их тоне, когда они обращаются к моей жене! Я скоро умру.

Вагнер красноречиво замолчал.

— Опера «Парсифаль» будет моим последним сочинением. Кончаю ее репетиции и уезжаю в Палермо. Рубинштейн уверяет меня, что климат Сицилии несравненен. Почему бы не поехать? Надо закончить «Парсифаль», потом поприветствовать публику — и все.

Он снова замолчал и шумно вздохнул.

— Но вы, вы будете не только этой публикой. Я пригласил вас приехать, чтобы поговорить с вами не о «Парсифале», а о «Тристане». Потому что вы видите, «тема взгляда» — вечная тема. Она идет к нам от того, кто сделал немецкую музыку главенствующей. От великого Баха! Я веду ее от Бетховена, как сам он вел ее от Моцарта. И я передам ее вам, вам, Малер, потому что она хранит в себе тайну. Нашу тайну, которую вам предстоит упрочить.

Я гулял однажды по Парижу,

Что слывет столицей из столиц,

И немедля завязал интрижку

С самой развеселой из девиц…

Клеман Маро

Париж, наши дни

Отставляя чашку кофе, Летисия с живостью возразила:

— Нет, Паскаль, вы не имеете права утверждать, что рассказ убивает слово. Ваша любовь к парадоксам погубит вас…

Летисия приняла приглашение Паскаля де Лиссака пообедать с ним в маленьком ресторанчике на улице Дё-Пон на острове Сен-Луи, куда она отправилась вскоре после ухода из института. Паскаль решил, что кухня должна быть без претензий, как бы домашняя. Обед был замечательный, и Летисия не устояла перед обаянием Паскаля. Она всячески сопротивлялась этому, боясь, что влюбится раньше, чем подадут кофе. В свое время она рассказала о молодом человеке отцу («Не торопись, девочка…») и матери («Испытай его, дорогая, а потом увидишь…»), но собранные таким образом мнения, естественно, не принесли ей никакой пользы. К счастью, за десертом возникла спорная тема, что помогло ей сконцентрировать внимание на тезисе, который она защищала: описание места действия и второстепенные детали в романе необходимы.

— Полно, Летисия, вы не можете всерьез считать, что картины, которые украшают гостиные Июльской монархии в «Воспитании чувств», [52]необходимы для понимания жалкой судьбы Фредерика Моро?

— Вы отвергаете очевидное, Паскаль: в романе все неотторжимо. Если вы хотите удалить Фредерика из гостиных, почему же, раз уж на то пошло, не убрать и рассказчика из цикла «В поисках утраченного времени»? Нет гостиных, нет романа!

В конце концов они сошлись на том, что в большинстве случаев роман — творение человека, а следовательно, творение несовершенное, и не следует исключать, что то тут, то там мы можем найти ненужные описания. Придя к общему мнению, они решили не составлять список подобных романов.

— И все же, — настаивал Паскаль, — некоторые авторы добились успеха, пренебрегая местом действия. Де Куинси, [53]к примеру. Он был таков и в рассказах, и в жизни. Менял жилье, когда был захвачен работой, и снимал несколько комнат одновременно, предпочитая лучше разориться, чем разбирать и приводить в порядок свои рукописи.

— Вы тоже любите Де Куинси? Я обожаю его «Исповедь», [54]— загорелась Летисия.

— Да, его галлюцинации, должно быть, вдохновляют многих художников. А мне больше нравится его «Убийство, рассматриваемое как изящное искусство». Он придумал захватывающий сюжет. Без него не было бы полицейского романа…

— Конечно, — согласилась Летисия, — но, возможно, мы не получали бы от этого непреодолимого влечения к ужасному.

— В этой области можно найти много предтеч. Нерон, например. И еще… мы ничего не знаем о том, была ли патологическая склонность к аморальным поступкам у кроманьонцев…

Они вышли из ресторана и с удивлением обнаружили, что моросит мелкий дождичек. Летисия надела пальто и застегнула воротник. Паскаль насильно обмотал ее шею своим шарфом. Летисия не сопротивлялась, лишь вопросительно смотрела на него. Машина Паскаля была припаркована на правом берегу, и они направились к Пон-Мари. Шли молча. Когда они вошли на мост, Паскаль тихо сказал:

— Самое прекрасное место Парижа…

— Вы о чем?

— О Пон-Мари.

Поглаживая каменный парапет, который за два века своего существования был свидетелем, наверное, клятв тысяч влюбленных, Летисия замурлыкала старую песенку Эдит Пиаф:

У неба Парижа есть свой секрет,

И оно его свято хранит…

Паскаль закончил куплет:

Уже многие сотни лет

Оно влюблено в Сен-Луи.

Они дружно рассмеялись. И Паскаль поцеловал Летисию.

«ОШИБКА БАХА»…

— Как же это, неужели Бах допустил ошибку? Анекдот! Сейчас во всем разберемся!

Пьер Фаран смотрел на экран институтского компьютера и не мог прийти в себя. Он настолько был уверен, что ему удастся представить всем скептикам, которые не верили ему, полную партитуру фуги в стиле добрых старых времен, написанную машиной…

Сев перед экраном, он принялся стучать по клавишам. В обратном порядке, начиная с последней фазы программирования, он вывел разные этапы работы машины. Множество кабалистических знаков, которые появлялись на экране, он сразу печатал. Потом, вооружившись красным карандашом, склонился к распечаткам и изучил «рассуждения» машины. Она заключала, что данная тема ошибочна.

«Дело, должно быть, в оптимизации, — подумал Пьер. — Мы заложили в машину слишком много ограничений. Но что лишнее?»

Он потратил на анализ последовательности знаков около двух часов, потому что его слабые знания языка машины — он лишь недавно начал изучать его — не позволяли работать быстро. Он мог бы подождать Луи, но не знал, когда тот вернется, а ему не терпелось поскорее разгадать загадку. Он снова несколько раз просмотрел королевскую тему, прокрутил ее и так и сяк, переставил интервалы, проиграл ее на пианино, проанализировал частотность на электронном индикаторе, переместил ноты…