Танец тюльпанов - Ибон Мартин Страница 18

Вопрос сопровождался громким поцелуем в щеку и чем-то вроде объятия.

Меня смутило ее приветствие, ведь всего несколько часов назад я видел на кухонной стойке мой подарок на День матери. Конечно же, она его даже не открыла.

— Папа вернулся? — Я не мог придумать другой причины для такой радости.

Мама засмеялась и взъерошила мне волосы.

— Нет. Он вернется через несколько недель, но я уверена, что он хотел бы быть здесь сегодня.

Я заглянул на кухню. В духовке запекались макароны, мое любимое блюдо. Лошадка по-прежнему была там, не распакованная. Разноцветные буквы все еще поздравляли маму, которой было безразлично содержимое.

— Уверена, что ты голоден, ты сегодня не обедал, — сказала мама, пригласив меня за стол. Ее ладонь по-прежнему гладила меня по волосам.

Конечно же, я был голоден и, конечно же, не обедал. Это случилось только когда она приносила мне бутерброд в школу, но с каждым разом это происходило все реже и реже. К счастью, мои друзья делились своими бутербродами со мной. Так мне удавалось хоть немного обмануть желудок.

— Иди помой руки, а я положу еды, — сказала она, открыв духовку. От аромата жареного сыра у меня потекли слюнки.

Я подбежал к раковине, и даже холодная вода не остудила мою эйфорию. Я чувствовал себя счастливым, меня любили и ценили. Не могу сказать, что это было совершенно новое ощущение, но я не испытывал его слишком долго.

— Как дела в школе? — спросила она, как только я вернулся к столу.

Я запихнул макароны в рот. Они были вкусными, а золотой сыр — хрустящим, именно так, как мне нравилось. Теперь мне все равно, но тогда я верил, что это деликатес, достойный короля.

— Отлично. Мы устроили рынок в классе. У меня была рыбная лавка. Я продавал кальмаров, сардины, мидии и треску. И лангустинов. Правда, Мария сказала, что это креветки, потому что они очень маленькие.

— Как интересно! А кто покупал?

— Все остальные. Мы всю неделю рисовали и вырезали из бумаги деньги, а также все, что продавали. Я сделал сардины, груши и монеты по двадцать пять песет.

Мама внимательно слушала меня и кивала головой, не теряя непривычного блеска в глазах. Но все же мой подарок остался нетронутым. Мне было больно видеть подарок с пожеланиями счастливого Дня матери, забытым над раковиной.

— У меня есть для тебя новость, — вдруг сказала она. Ее улыбка стала еще ярче, все лицо осветилось. — У тебя будет братик или сестричка.

Я не сразу нашелся с ответом. Мне представилось, как крохотное безволосое существо ползает по дому и забирается мне на ноги. Понравилась ли мне эта идея? Скорее да, хотя я не особо об этом задумывался.

— И кто это будет, мальчик или девочка?

— Не знаю. Ты за кого?

Я пожал плечами. Мне было все равно.

— Девочка, — сказал я, когда понял, что она ждет ответа.

— Я тоже хочу девочку, — призналась мама, поглаживая живот. — А твой отец хочет мальчика. Ему рассказали об этом сегодня днем по радиосвязи, и он был очень счастлив.

Я представил большое оранжевое солнце, нависшее над спокойным морем. На его фоне вырисовывался силуэт корабля. Там, на палубе, был мой отец. Он руководил своей командой, которая тянула сети, полные серебристых отблесков. Словно по волшебству, волны принесли ему новости, и я был уверен, что в эту ночь они поднимут бокалы хорошего вина, чтобы отпраздновать.

— Она пойдет в мою школу? — спросил я. Я всегда немного завидовал тем, у кого были младшие братья или сестры, которых нужно было защищать, если их кто-то обижал.

— Конечно. Ты будешь ее оберегать?

С этого вечера мама вела себя так, будто знала, что родится девочка, так что все мы привыкли говорить о будущем младенце в женском роде.

— Никто никогда не причинит ей вреда, — пообещал я. Мне нравилось, что у меня внезапно появилась важная миссия в семье.

— Вот и славно, — заключила мама и, забрав мою тарелку, поцеловала меня. Тарелка была такой чистой, будто ее только что достали из шкафа.

Мы собирались перейти к десерту, когда в дверь позвонили. Это была Гойита, соседка сверху. Она была той особой соседкой, к которой всегда обращаешься, когда тебе что-то нужно. Сколько раз я оставался у нее дома, когда была маленьким, а моим родителям нужно было уйти? Невозможно сосчитать.

— Поздравляю, дорогая… Какая радость! — я узнал ее голос, едва мама открыла дверь. — На каком ты месяце? О, этот маленький животик, который уже начинает расти…

— Уже? Мне кажется, что до сих пор еще не видно. Три с половиной месяца… Что у тебя там, бисквит? Заходи, заходи. Не стой в дверях.

Гойита села за стол с нами, и первые минуты прошли за поздравлениями. Потом они обе встали и оставили меня наедине с бисквитом. Он был вкусным, как и все то, что готовила наша соседка.

— А вот здесь, рядом с батареей, я поставлю колыбель, — услышал я чуть издалека.

— Да, да. Держи в тепле. Я отдам тебе одеяло, которое принадлежало моим детям. Нельзя переохлаждаться, есть свои минусы родиться в декабре…

— Она будет одна из самых младших в классе.

Малыши… Чувствуя во рту сладость пирога, я мысленно перенесся на школьный двор. Нетрудно было представить, как старшие дети задирают младших. Но с моей сестренкой этого не случится, я позабочусь, чтобы все ее уважали. Никто не посмел бы отобрать еду или мяч у ребенка со старшими братьями или сестрами.

— Нужно будет поставить батарею в ванной. У тебя так же холодно там?

Гойита и мама продолжали свой маршрут по квартире. Тут одно, там другое. Помню, как странно было слышать об отоплении в то время, как мы распахнули окна, чтобы бороться с жарой.

Печи, кроватки, коляски и детские бутылочки… Мир в нашем доме только что изменился. Я помню, что у меня немного кружилась голова от грядущих изменений, но это было приятное волнение. То самое, которое мама излучала каждой клеточкой. Мне нравилось видеть ее такой счастливой.

Вторник, 23 октября 2018

Лист тихонько качался на воде. По краям он засох и стал бурым, но большая часть оставалась зеленой. Дубовый лист. Один из множества, что опадают поздней осенью, чтобы укрыть Страну Басков толстым ковром в ознаменование грядущих холодов.

Сестеро смотрела сквозь него. Она злилась на саму себя. Если ей не удастся справиться со своими порывами, в конце концов ее ждут проблемы.

— Как ты? — раздался голос за спиной.

Это был Айтор.

Сестеро пожала плечами и подвинула рюкзак, освобождая место рядом с собой.

— Прости. Не лучшее мое выступление, — призналась она.

— Это моя вина. С моей стороны безрассудно было пускать тебя в камеру, я же тебя знаю. — Он сел рядом с ней, свесив ноги над водой.