Хищник - Патрисия Корнуэлл Страница 2

– Ни в одной компьютерной базе мы такого не нашли.

– А почему ты говоришь мне об этом только сейчас? Я же всю неделю была здесь!

– Я был занят.

– Ты узнаешь о таком деле и два дня тянешь резину! – Скарпетта едва сохраняла ровный тон.

– Не тебе говорить об утаивании информации.

– А что такого я утаила? – озадаченно спросила она.

– Тебе следует быть осторожнее. Вот все, что я хочу сказать.

– Не надо говорить загадками! Это вряд ли поможет делу.

– Да, чуть не забыл! В Голливуде хотят знать мнение Бентона по этому поводу, – небрежно добавил Марино.

У него явно не получалось не демонстрировать своего отношения к Бентону Уэсли.

– Пусть к нему и обращаются. Я не могу отвечать за него.

– Они хотят, чтобы он разобрался с этим шизиком, Свином. Может, это просто розыгрыш. Правда, без записи ему придется попотеть. Все, что у нас есть, – это мои каракули вот на этом бумажном пакете.

Марино поднялся со стула, заполнив своей громоздкой фигурой все свободное пространство. В его присутствии Скарпетта всегда чувствовала себя какой-то мелкой. Забрав со стола свой модный шлем, он надел солнечные очки. За все время разговора он ни разу не посмотрел на нее, а теперь и вовсе спрятал глаза за темными стеклами. Что в них таится? Этого она так и не узнала.

– Я не откладывая займусь этим делом, – сказала Скарпетта, пока он шел к двери. – Если хочешь, можем пораскинуть мозгами вместе.

– Угу, – чуть качнул он головой.

– Только дома. Вечером. Придешь?

– Угу, – повторил он снова. – Во сколько?

– В семь.

В кабинете магнитно-резонансной томографии Бентон Уэсли наблюдал за пациентом из-за прозрачной перегородки, в комнате был полумрак, на стеллаже светились экраны мониторов, на лежащем тут же портфеле поблескивали небрежно брошенные сверху наручные часы. Бентон поежился. Холодно. Проведя несколько часов в лаборатории когнитивной нейровизуализации, он успел до костей продрогнуть. Во всяком случае, так ему казалось.

Сегодняшний пациент шел под кодовым номером, но Бентону было известно его имя. Бэзил Дженрет. Немного нервный, довольно неглупый маниакальный убийца тридцати трех лет от роду. Бентон избегал термина «серийный убийца». Его часто используют, но какой в том смысл? Преступник за определенный период времени убил троих или более людей. Слово «серийный» предполагает лишь ряд последовательных событий. А мотивы преступления? А душевное состояние преступника? Бэзил Дженрет совершал убийства в маниакальном состоянии. Совершал, ибо не мог себя остановить.

Бентон сканировал его мозг в магнитно-резонансном томографе, магнитное поле которого было в шестьдесят тысяч раз сильнее магнитного поля Земли. Он хотел выяснить, есть ли в сером и белом вешестве что-нибудь такое, что даст ответ на вопрос: почему? Почему он все это делал? Во время их продолжительных бесед, Бентон прямо так и спрашивал Дженрета.

– Как только я ее видел, мне сразу становилось ясно, что я должен это сделать.

– Сделать немедленно?

– Ну, не прямо на улице. Я шел за ней и обдумывал план действий. Честно говоря, мне это доставляло удовольствие.

– А сколько времени уходило на преследование и обдумывание? Ну, приблизительно? Дни, часы, минуты?

– Минуты. Может быть, часы. Иногда несколько дней. По-разному. Глупые сучки. Вот если бы вас куда-нибудь везли, разве вы сидели бы в машине, даже не пытаясь убежать?

– А они не пытались, Бэзил? Просто сидели в машине и никуда не рвались?

– Кроме двух последних. Из-за них-то я здесь и оказался. Они бы тоже не шелохнулись, но у меня сломалась машина. Глупо. Что бы вы сделали на их месте: пытались сопротивляться, рискуя, что вас убьют в машине, или сидели бы и ждали, что я с вами сделаю, когда привезу в потайное место?

– А что было это за место? Всегда одно и то же?

– И все потому, что сломалась эта чертова машина!

* * *

Структура мозговой ткани Бэзила Дженрета была ничем не примечательна, если не считать небольшой аномалии в задней части мозжечка – шестимиллиметровой кисты, которая могла влиять на его чувство равновесия, но не более того. Дело не в структуре, а в том, как работал мозг. А там явно происходили сбои. Если бы с головой у него все было в порядке, «Хишник» не понадобился бы. Да он бы и не согласился на такое исследование. Для Бэзила все было игрой, в которой он воображал себя Эйнштейном, интеллектом, превосходяшим любого из смертных. Его не мучили угрызения совести за содеянное, и он был вполне искренен, когда говорил, что жалеет, что не убил больше. На беду, Бэзил был весьма обаятелен.

Два конвоира с любопытством взирали на семифутовую трубу за стеклянной перегородкой. Они были в форме, но без оружия. Носить оружие здесь не разрешалось. Ничего металлического: ни наручников, ни кандалов. Руки и ноги Бэзила были зафиксированы лишь гибкими пластиковыми манжетами. Лежа на столе внутри магнита, он слушал резкие щелчки радиочастотных импульсов – адская музыка, исполняемая на струнах силовых кабелей. Так, во всяком случае, казалось Бентону.

Потом к исследованию подключился нейропсихолог, доктор Сьюзен Лейн.

– Вам покажут цветные образцы. А вы будете называть цвет, – скомандовала она по внутренней связи. – Нет, мистер Дженрет, кивать не надо. Вы не должны двигаться.

– Есть, – раздался из микрофона голос Бэзила.

Было уже половина девятого вечера, и Бентон стал проявлять признаки беспокойства. Уже несколько месяцев у него душа была не на месте. Это объяснялось не столько опасениями, что бэзилы дженреты, пребывающие в стенах Маклейновской больницы, могут в один прекрасный день взбунтоваться и поубивать всех подряд, сколько дурными предчувствиями относительно эффективности новой методики. Ее провал будет означать, что грант и время потрачены впустую. Маклейновская больница была открыта при Гарвардской медицинской школе, а в университете не слишком жалуют неудачников.

– Не волнуйтесь, если у вас не все получится, – ободряюще произнесла в микрофон доктор Лейн. – Мы и не ждем, что вы правильно назовете все цвета.

– Зеленый, красный, синий, красный, синий, зеленый, – уверенно перечислил Бэзил.

Ассистентка зафиксировала ответы в таблице, оператор сравнил их с изображениями на мониторе.

Доктор Лейн снова нажала кнопку внутренней связи.

– Мистер Дженрет? У вас прекрасно получается. Вы хорошо все видите?

– Так точно.

– Отлично. Когда увидите черный экран, не говорите ничего, просто смотрите на светящуюся точку.

– Есть.

– Откуда у него военный лексикон? – спросила она Бентона, отпуская кнопку.