Дитя - Фиона Бартон Страница 2

Читавший какую-то газету Гордон Уиллис, которого их редактор величал не иначе как по его рабочему наименованию – типа «Подключи к этой работе нашего «криминальщика», – поднял голову и пожал плечами:

– Собираюсь после обеда в Олд-Бейли [2]. Хотел бы пообщаться с детективом, что вел дело о том убийстве из арбалета. Хотя едва ли это выгорит. Но надеюсь, что после заседания смогу поговорить хотя бы с сестрой жертвы. Вроде как она спала с убийцей. Так что получится этакий многоярусный заголовок: «Жена, сестра и убийца, их возлюбленный». – И он расплылся в ухмылке, представив это на полосе. – А что? У тебя какие планы?

– Да никаких. Сижу вот, распарываю то, что понашила одна из наших интернетных работяг. – И она кивнула на пубесцентного вида девицу, яростно молотящую по клавиатуре за столом через комнату. – Только после школы.

Тут до нее дошло, что говорит она сейчас, должно быть, как озлобленная, а главное – старая брюзга, и заставила себя умолкнуть. Гигантская волна электронных СМИ отбросила и Кейт, и таких, как она, корреспондентов на дальнюю периферию газетной жизни. Те журналисты, что прежде восседали в редакции за «почетными» столами – этаким газетным эквивалентом пьедестала победителей, – теперь пристраивались на краю их новооборудованного ньюсрума, вытесняемые все дальше и дальше к выходу стремительно растущими рядами онлайн-сотрудников, которые кропали свои статьи в режиме 24/7, дабы наполнить ненасытную утробу круглосуточной подачи новостей.

Новые средства информации уже давно перестали быть новыми – насчет этого главный редактор хорошо «прочистил» им мозги еще на рождественском банкете. Все это являлось вполне нормальным течением жизни. Это было их будущее. И Кейт сама понимала, что должна перестать из-за этого ворчать и жаловаться.

Однако перестать было трудно, фыркнула она про себя, когда самыми освещаемыми темами на сайте их газеты были теперь руки Мадонны со вздувшимися венами или то, как набирает вес одна из звезд «Ист-Эндеров». Это «ненавижу знаменитостей» нынче подавалось в качестве новостей. Жуть!

– Впрочем, – сказала она уже вслух, – это может и подождать. Схожу-ка лучше принесу нам кофе.

Так же ушли в прошлое и традиционные начальские «летучки» – столь любимые в ближайших к Флит-стрит приличных пабах, поскольку все руководство тогда удалялось на утреннее совещание у главного. Обыкновенно за этими «летучками» следовали пьяные «красномордые» разборки с редактором новостей. Как гласила легенда, один из подобных скандалов окончился тем, что некий корреспондент, нарезавшись так, что не стоял на ногах, укусил начальника за лодыжку, а другой вышвырнул из окна на улицу пишущую машинку.

Ныне окна редакции новостей, расположенной прямо над торговым центром, были герметично заделаны двойными стеклопакетами, а любой алкоголь категорически запрещался. Новым их нездоровым пристрастием теперь явился кофе.

– Ты какой хочешь? – спросила Кейт.

– Двойной макиато с ореховым сиропом, пожалуйста, – отозвался Гордон. – Или с одной животворной влагой коричневатого цвета. Что первое подвернется.

Кейт спустилась лифтом вниз, подхватила со стойки охраны в старинном мраморном вестибюле утренний экземпляр The Evening Standard. И пока бариста за стойкой священнодействовал со своей кофеваркой, она от нечего делать пролистнула страницы газеты, ища среди авторов статей знакомые имена.

Весь номер сплошняком был посвящен приготовлениям к лондонской Олимпиаде, и Кейт едва не пропустила маленькую заметку в самом низу колонки со сводкой новостей.

Под заголовком «Найдено тело младенца» в двух предложениях излагалось, что на стройплощадке в Вулвиче – не так уж далеко от дома Кейт на востоке Лондона – из земли был извлечен скелетик новорожденного. Полиция ведет расследование. Больше никаких подробностей.

Кейт выдрала эту заметку на потом. Дно ее сумки уже давно было выстлано помятыми обрывками газет. «Точно у попугайчика в клетке», – дразнил ее старший сын Джейк, потешаясь над этими кусочками бумаги, ожидающими, когда же в них вдохнется жизнь. Иногда в них крылся целый сюжет, а иногда – причем куда как чаще – обнаруживалась всего лишь строчка или просто цитата, вызывавшие потом у Кейт недоуменный вопрос: «И в чем тут соль?»

Она перечитала эту коротенькую статейку из трех десятков слов и тут же подумала о человеке, которого в ней вообще не помянули. О матери. И пока Кейт шла обратно в редакцию с двумя стаканами кофе, ее терзали одни и те же вопросы: «Кто этот младенец? Как он умер? Кто мог так вот закопать крохотное дитя?»

– Несчастная малютка, – сказала она вслух.

Все мысли Кейт внезапно заполнились собственными ее детьми: Джейком и Фредди, родившимися с разницей в два года и по-семейному чаще именуемыми просто как «мальчишки», которых Кейт вспоминала то крепышами-карапузами, то отроками в футбольной форме, то угрюмыми, колючими подростками, то уже нынешними взрослыми юношами. «Ну, почти взрослыми», – с улыбкой поправила она себя. Кейт припомнила те моменты, когда каждого из них увидела впервые: такими красными и скользкими, такими сморщенными, как будто слишком крохотными для своей кожи. Она вспомнила их мигающие глазки, глядящие с ее груди, и то радостное чувство, что эти вот личики с ней будут навсегда. Как вообще кто-то мог убить младенца?

Вернувшись в ньюсрум, Кейт поставила к себе на стол стаканы с кофе и подошла к редактору отдела новостей.

– Не возражаешь, если я этим займусь? – спросила она Терри, помахав перед ним крохотным газетным обрывком, в то время как тот пытался на экране разобраться в иностранных особах королевской крови.

Терри на нее даже не взглянул, и Кейт решила, что он не возражает.

Первый ее звонок был в пресс-центр Скотленд-Ярда. Когда она еще только начинала в мире журналистики, попав стажером в одну из местных газет Восточной Англии, Кейт имела обыкновение каждый день наведываться в местный полицейский участок. Там, облокотясь на стойку дежурного, она проглядывала записи в его журнале, пока сержант тщетно пытался ее закадрить. Теперь, звоня в полицию, Кейт крайне редко имела возможность пообщаться с нормальным живым человеком. А если это когда и удавалось, то воспринималось как нечто стремительно ускользающее.

– Вы уже прослушали сообщение? – осведомлялся у нее обычно штатский сотрудник по связям с прессой, будучи в полной уверенности, что она этого не делала, и Кейт тут же переключали на дребезжащую голосовую запись, заставляя слушать обо всех украденных в округе газонокосилках и всех случившихся в пабах потасовках.

Но на сей раз ей все же выпал джекпот. Кейт не только смогла попасть на реального человека, но он оказался еще и ей знаком. Голос на другом конце линии принадлежал бывшему коллеге по ее первой работе в общенациональной газете. Он был, что называется, из браконьеров, заделавшихся в лесники, ибо не так давно перешел в более безопасный и, как добавляют некоторые, более здравомыслящий мир «связей с общественностью».