Харизма - Джинн Райан Страница 2

– Больше ни у кого нет такого проработанного исследования, как у тебя. Вряд ли многие подростки знают, как секвенировать ДНК.

Я опускаю голову. Вряд ли многие подростки, знающие, как секвенировать ДНК, не могут связать двух слов, когда это так важно!

Мы стоим там, скрестив руки, переминаясь с ноги на ногу. Каждые двадцать секунд я смотрю на часы. Ожидание – всегда сложно; сегодняшних событий достаточно, чтобы у меня голова пошла кругом. Бесконечно тянутся минуты, и вот наконец финалистов вызывают на сцену. Я стою рядом с мамой и Сэмми, который снова кашляет. Доктор Лин объявляет, что проект Джека, посвященный восстановлению популяции лосося, получает первое место – и шанс побороться за еще более крупный приз в национальном состязании, которое пройдет этим летом. Каким-то чудом я удостаиваюсь почетного упоминания – но денежного приза не получаю.

Мама закрывает рот руками. Но через мгновение она уже снова выглядит невозмутимо и ободряюще хлопает меня по плечу. Сэмми начинает кашлять еще сильнее, его лицо краснеет, и он с усилием хватает воздух. Мы с мамой к этому привыкли, а люди вокруг – нет, и они разглядывают нас и показывают на нас пальцами.

Мама хлопает Сэмми по спине. Я лихорадочно роюсь в ее сумочке в поисках платков. Мы втроем пробираемся к выходу, и нас провожают сочувственные взгляды. Какая-то женщина предлагает нам позвонить врачу, но мы уверяем ее, что в этом нет необходимости. На этот раз.

Снаружи, когда Сэмми наконец удается восстановить дыхание, он говорит:

– Простите за это представление.

Я стукаю по его кроссовку носком своего ботинка.

– Не извиняйся за это. К тому же, мое представление было круче твоего, приятель. У меня были декорации и сцена.

С этим он не спорит.

По дороге домой я пишу сообщение своей лучшей подруге, Эви, рассказывая ей об основных моментах своего фиаско, хотя знаю, что она не ответит, пока не закончится конкурс дебатов, в котором она участвует. Следующее сообщение я отправляю доктору Стернфилд, моей наставнице из «Nova Genetics». По крайней мере, работа, которую я сделала под ее руководством, зачтется мне при поступлении в колледж.

Когда мы заходим в дом, мама безжизненно улыбается – должно быть, это потребовало от нее сверхчеловеческих усилий – и говорит:

– Я знаю, что ты старалась изо всех сил.

Если бы только этих сил было больше. Я рассеянно потираю руки.

– Сегодня я помогу Сэмми с его лечением.

Хотя бы это я могу сделать.

Мы с Сэмми поднимаемся в его комнату, где я хлопаю его по спине и груди, чтобы вытрясти ту пакость, которая чертовски усердно пытается разрушить его легкие. Обычно он ухитряется вставлять шутки в промежутках между ударами, но сегодня он молча скрючивается над своим альбомом. Я не пытаюсь завязать разговор. Было бы бессердечно жаловаться на проблемы с оплатой обучения в колледже человеку, живущему с осознанием факта, что его ожидаемая продолжительность жизни составляет тридцать с чем-то лет.

Когда я заканчиваю, Сэмми наполняет свой небулайзер несколькими лекарствами, которые он будет вдыхать следующие полчаса. Помощь ему больше не понадобится, но он любит компанию. Надев маску, через которую он вдыхает аэрозоль, Сэмми сидит на кровати с альбомом в руках, а я устраиваюсь в кресле рядом с ним.

Все вокруг нас, все стены его спальни на ту высоту, до которой он может достать, покрыты яркими изображениями драконов и других созданий, названия которых знает только Сэмми. Сейчас он добавляет штриховку и тени к карандашному рисунку башни Спейс-Нидл [1], которую атакуют роботы.

– Это и правда здорово, – говорю я.

Он втягивает воздух из маски.

– Много времени, чтобы практиковаться.

Ага, слишком много времени. И при этом, возможно, недостаточно.

Сорок минут спустя я собираюсь лечь спать. Я забираюсь под одеяла и пристраиваю ноутбук на коленях, мечтая о том, чтобы завтра пропустить школу. Но завтра – последний день учебного года, хотя на самом деле это всего полдня, и учиться вообще никто не будет.

Мой телефон пищит. Я принимаю приглашение в видео-чат, и экран заполняет неоново-сверкающая улыбка Эви. Ее густые черные волосы собраны в узел на макушке, чтобы были видны филигранные золотые сережки, которые купила ей мама во время очередной поездки в Индонезию.

Она вся будто сверкает и искрится.

– Я победила!

Мы стукаемся кулаками через экран.

Ее лицо приобретает более серьезное выражение.

– Я перед тобой в долгу, ведь ты помогла мне подготовиться. Если бы только я могла так же помочь тебе с участием в научном состязании. Хит Робертс – скотина, раз он выложил то фото.

Мои внутренности сжимаются.

– Какое фото?

Еще до того, как Эви отвечает, я отодвигаю ее изображение в сторону, чтобы открыть страницу Хита. На фотографии видно, как я сбиваю свой стенд в финале научного конкурса. А под ней он написал: «Горячая? Да! Безнадежная? О, да!»

Да что он вообще там делал? Потом я вспоминаю, что его младший брат прошел в финал среди учеников средней школы. Отступившее было тошнотворное ощущение безнадежности снова поднимается у меня внутри.

– И все это видели?

Эми пренебрежительно машет рукой.

– А вчера все обсуждали задницу Шошанны. И, кстати, это кончилось тем, что ее несколько раз пригласили на свидание. А тебе то, что ты приняла участие в состязании, зачтется как экспозиционная терапия [2]. Это был смелый поступок, слышишь меня?

Спасибо урокам психологии, Эви настаивает, что экспозиционная терапия поможет мне преодолеть стеснительность. Честно говоря, не то чтобы я не пыталась сама справиться с этой проблемой. К настоящему моменту я перепробовала: лекарственные средства от тревожности (вызывают сердцебиение и все равно не помогают), гипноз (от него я просто засыпаю), упражнения на визуализацию (не могу сосредоточиться), диету, исключающую сахар (делает меня раздражительной) и, вот теперь, экспозиционную терапию, которая, как свидетельствует множество тестов, является самым эффективным способом лечения социальных фобий. Однако всегда остается некий процент людей, вроде меня, которые пытаются, пытаются снова, и терпят поражение. Эви настаивает, что это только вопрос времени. Но я знаю, что в каждой кривой нормального распределения есть свои выбросы.

Она демонстративно хлопает ресницами.

– Кстати, некий футболист, который может и был слабым звеном в команде на дебатах, но весьма приятен на вид, три раза спросил меня насчет завтрашней вечеринки у Дрю.