Высшая Справедливость - Алекс Оуэлл Страница 20

— Что с тобой? — искренне удивился Стивен. — Ну, перестань же, перестань! — утешал он его. — Что случилось? Разве было плохо?

— Нет… — ответил через силу Брендон, — слишком хорошо…

Глаза Стивена засверкали, и он расплылся в улыбке:

— Почему же ты плачешь?

— У меня никогда прежде не было гей-контактов… — признался Брендон.

— Даже в детстве?

Брендон покачал головой.

— Ну и что ж тут такого? Я тоже больше предпочитаю с женщинами… Ну и как тебе все это показалось?

— Это совсем не то, что с женщиной… — сказал Брендон, отнимая руку от лица.

— Конечно. Лучше?

— В чем-то — да…

Стивен помолчал немного.

— Ну ладно, поднимаемся. Что-то холодно стало. Это ты все окна пооткрывал? — Он снова сел на кровать. — Выпить что-нибудь осталось?

— Не знаю.

— Черт, как голова трещит! — проворчал Стив, добравшись наконец до кухни. — Лучше бы я нашел их по очереди: вчера одну бутылку, а сегодня вторую.

— А я сначала подумал, что ты отравился, — сказал Брендон.

— С чего тут отравишься? И потом, мы ели одно и то же.

— Я решил, что ты полакомился теми поганками, которых насобирал позавчера.

— Ты же сказал, что нормальные люди грибов из леса не едят, и я все выбросил. По-твоему, я ими тайком налопался? — сказал Стивен и, помолчав, добавил: — А готовил, между прочим, ты…

— Думаешь, я намеревался тебя отравить?! — возмутился Брендон.

— Ты? Да куда тебе! — сказал Стив таким презрительным тоном, что Брендон обиделся:

— Что ты хочешь этим сказать?

— А то, что для таких дел у тебя кишка тонка! — засмеялся Стивен. — Да и потом… С какой, собственно, стати? У любого, даже самого необъяснимого поступка всегда есть своя подоплека — прими это во внимание.

— Я не вчера родился! — огрызнулся Брендон. — Будешь сам теперь готовить.

— Прекрасно! Кстати, я делаю это весьма неплохо. Да и что тут готовить — консервы вспарывать, — ответил Стивен, роясь в холодильнике. — Когда мы успели всю пепси выдуть? — удивлялся он. Напившись в конце концов воды из-под крана, Стив провел рукой по лбу: — Да… видно, я еще не совсем поправился. Раньше я мог выпить раза в два больше… без последствий.

— Короче, пил как русский! — хмыкнул Брендон.

— Не пил, — поправил его Стивен, — а мог выпить. И потом, не помню, чтобы у меня в роду был хоть один русский. Уж скорее… Когда я был пацаном, вокруг нас жило много латиносов, мы вместе росли, играли. Они хорошие ребята: многое, чего я тогда от них понабрался, пригодилось мне потом в жизни. Они веселые и бесшабашные, а на языке у них больше, чем в голове. Будущее их волнует так же, как нас прошлогодний снег. Но если они любят — так любят, ненавидят — так ненавидят. Слово «компромисс» им незнакомо — оно не из их языка. Мир для них всегда свеж и ярок, а многие из них до старости так и остаются детьми.

— Опять ты все доводишь до абсурда, — покачал головой Брендон. — Можно подумать, что ты говоришь не о латиносах, а об австралийских аборигенах!

— Я знаю, что говорю! — отрезал Стивен. — Всего лишь голую правду, поэтому-то она и выглядит неприглядно. Просто я предпочитаю препарировать действительность, а не приукрашивать ее в угоду условностям.

— Ты, наверное, и по-испански говоришь?

— Да так, немного: ¿Qué tal? ¿Cuánto cuesta esta camisa? ¿Dónde está la playa? Y un poco más… [1] — что называется, могу объясниться.

Брендон слушал Стивена со смешанным чувством зависти и удивления: «О чем его ни спроси, все он знает, все умеет… Глядя на него, можно не сомневаться, что, дай ему сейчас кольт — он начнет палить в цель без промаха, окажись здесь рядом лошадь — он резво вскочит на нее, а опустись сюда вертолет — спокойно сядет вместо пилота. И в сиянии столь ценных качеств недостатки его предстают в таком выгодном свете, что уже выглядят как достоинства!»

Стивен между тем сварил себе кофе и, прихватив сигареты, отправился в гостиную. Брендон последовал за ним.

— Ты знаешь, Брендон, — заговорил Стив, растягиваясь в кресле, — я рад, что у нас с тобой получилось… Я последнее время так к тебе привязался! Но мне и в голову не приходило предложить тебе что-нибудь подобное. Ты созрел раньше меня.

Брендон сидел напротив и разглядывал Стива так, будто в первый раз его видел. Стивен ответил ему открытой улыбкой:

— Что ты такой мрачный? Тебя, наверное, в детстве слишком строго воспитывали? Но, согласись: человек все должен испытать в жизни, тем более если это удовольствие. Если ты не против, мы могли бы снова заняться друг другом…

Брендон продолжал молча смотреть на него. Он подумал о том, что, не отягощая свою жизнь предрассудками, не ограничивая себя условностями, Стивен и сумел достичь всего, что вызывало сейчас его восхищение. И в своем рвении «всё испытать», пожалуй, даже переусердствовал…

— Ну, так как? — переспросил Стив.

— Секс хорош только на ночь, — отозвался наконец Брендон. — Иначе потом весь день ходишь разбитым.

— Чушь! Секс хорош в любое время. Если, конечно, ты к нему расположен. — Стив поднялся: — Пойду прогуляюсь. Погляжу, как там наши колеса.

— По шоссе не болтайся! — крикнул Брендон ему вдогонку.

Брендон остался сидеть посреди гостиной. Он был настолько шокирован своим собственным недавним поведением, что чуть было не расплакался снова. Происшедшее представилось ему сейчас до такой степени ирреальным, что он подумал: «Может быть, это уже не моя жизнь? Может быть, как в избитой фантастике, я попал в какое-то другое измерение? Сон, бред! Если бы только можно было сейчас тряхнуть головой и проснуться!» Собирая обрывки своих разорванных мыслей, он попытался заглянуть в себя поглубже — и вдруг увидел там такое, что ужаснуло его: будучи по природе эстетом, Брендон понял, что Стивен своей безукоризненной внешностью возбуждает и эту сторону его натуры. «Сначала я попал под власть его обаяния, потом — личности, а скоро не смогу без него жить? Уж лучше бы это была минутная блажь… А если не блажь и не последствия похмелья… Остается только повеситься!»

Но с какой беззаботной естественностью воспринял все Стивен! Имея по физическому и психическому складу имидж мачо, он еще, оказывается, мог быть и виртуозным гомосексуальным любовником.

«Я не смогу, как он… Ничего не выйдет! — понял Брендон и поймал себя на том, что думает о Стивене уже совсем иначе, чем прежде: — Господи! Да что это со мной?!»

Но следующая мысль поразила его еще больше: Брендон подумал, что те слова — о подоплеке человеческих поступков, — которые Стив бросил мимоходом, наверняка не вкладывая в них глубокого смысла, — может быть, и есть ключ ко всему происшедшему, объяснения чему он так долго искал. И что причины тех поступков, которые мы совершаем, на первый взгляд, неосознанно и действуя будто по какому-то фатальному внешнему принуждению, на самом деле кроются глубоко в нас самих…