Покровитель - Дин Кунц Страница 21

Часы громко тикали. Холодный ветер шелестел занавесками.

Наконец тот, кто стоял возле кровати, ушел. Дверь закрылась.

Значит, все-таки это была мисс Кейст. Ужасно дрожа, Лаура соскользнула с кровати и накинула халат. Она перекинула одеяло через руку и вышла из комнаты без шлепанцев, потому что босиком производила меньше шума.

Она не могла вернуться в комнату Акерсонов. В место этого она открыла дверь на лестницу и шагнула на тускло освещенную лестничную площадку. Прислушиваясь к шагам Шинера, с которым она могла бы встретиться на лестнице, она спустилась на первый этаж.

Вздрогнув от прикосновения голыми ногами к кафельному полу, она направилась в игровую комнату. Она не включила света, полагаясь на призрачный свет уличных фонарей, светивших сквозь окна и отражавшихся на полированной поверхности мебели. Она осторожно прошла между стульями и игровыми столами и постелила свернутое одеяло позади дивана, на полу.

Она спала плохо, постоянно просыпаясь от ночных кошмаров. Старый дом был полон ночных звуков: скрипом половых досок и урчанием старого водопровода.

Стефан выключил весь свет и стал ждать в комнате, напоминавшей детскую. В три тридцать утра он услышал шаги вернувшегося Шинера. Стефан тихо спрятался за дверью спальни. Через несколько минут в комнату вошел Шинер, включил свет и направился к матрасу. Пересекая комнату, он издавал странные звуки, напоминая зверя, который вернулся из враждебного мира в свою берлогу.

Стефан закрыл дверь, и Шинер повернулся на звук, потрясенный тем, что в его норе находился кто-то чужой.

– Кто… кто ты? Какого дьявола ты делаешь здесь?

Из салона «чеви», припаркованного в тени на другой стороне улицы, Кокошка видел, как Стефан вышел из дома Вилли Шинера. Он подождал десять минут, вылез из машины, обошел дом и осторожно вошел внутрь через распахнутую заднюю дверь.

Он обнаружил окровавленного и неподвижного Шинера в детской спальне. В комнате пахло мочой, так как этот человек уже не контролировал свой мочевой пузырь. Когда-нибудь, подумал Кокошка с мрачной и садистской усмешкой на лице, я сделаю со Стефаном то же самое или даже хуже. С ним и с этой проклятой девчонкой. Как только я пойму ее роль в его планах и причину его беспокойства о ее жизни, я причиню им обоим такую боль, которую еще никто и никогда не испытывал в этой жизни.

Он ушел из дома Шинера. Во дворе он на мгновение взглянул на звездное небо и потом вернулся в институт.

Вскоре после рассвета, прежде, чем проснулся первый служащий приюта и когда миновала опасность появления Шинера, Лаура встала со своей постели в игровой комнате и вернулась на третий этаж.

Все в комнате лежало на своих местах. Признаков чьего-нибудь вторжения не было.

Чувствуя себя уставшей, они. думала о том, что не преувеличила ли она дерзость и смелость Угря. Она чувствовала себя немного глуповато.

Она застелила свою кровать – что должен был делать каждый ребенок в приюте Маклярой – и когда поняла свою подушку, то была парализована тем, что лежало под ней. Это была конфета «Тутси Роллс».

В этот день Белый Угорь не вышел на работу. Он не спал всю ночь, готовясь к насилию над Лаурой, и, без сомнений, ему нужно было поспать.

– Как вообще такой человек как он может спать? – Удивлялась Рут, когда они собрались в углу сада после школы.– Я хочу сказать, неужели совесть не мучает его по ночам?

– Рут, – сказала Тельма.– У него нет совести.

– Она есть у каждого, даже у худшего из нас. Такими сделал нас Бог.

– Шан, – сказала Тельма, – приготовься ассистировать мне в лечении. У нашей Рут снова начинает развиваться слабоумие.

С отнюдь нехарактерным состраданием, миссис Боумайн перевела Тамми и Ребекку в другую комнату и позволила Лауре поселиться с Рут и Тельмой. Четвертая кровать осталась пустой.

– Это будет кровать Пола Маккартни, – сказала Тельма, когда они с Рут помогали Лауре переселяться.– Каждый раз, когда «Битлз» будут в городе, Пол может воспользоваться ею, а я воспользуюсь Полом!

– Временами, – сказала Рут, – ты просто невыносима.

– Эй, я всего лишь говорю о здоровых сексуальных потребностях.

– Тельма, тебе всего двенадцать лет, – сказала Рут раздраженно.

– Скоро уже тринадцать. У меня в любой день могут начаться месячные. Однажды утром мы проснемся все в крови, как после резни.

– Тельма!

В четверг Шинер тоже не вышел на работу. Его выходными на этой неделе были пятница и суббота, поэтому вечером в субботу Лаура и близняшки возбужденно обсуждали то, что Угорь может больше вообще не появиться в приюте, что его мог переехать грузовик или хватила кондрашка.

Но во время воскресного завтрака Шинер стоял на раздаче. У него были синяки под обоими глазами, забинтованное правое ухо, разбитая верхняя губа, глубокая царапина на челюсти и у него не хватало двух передних зубов.

– Может быть, его сбил грузовик, – прошептала Рут, когда они двигались вдоль раздаточной линии.

Другие дети тоже комментировали увечья Шинера, а некоторые из них хихикали. Но они продолжали бояться его и никто не решался сказать в его состоянии напрямик.

Лаура, Рут и Тельма затихли, когда приблизились к Шинеру. Чем ближе они подходили к нему, тем явственнее виднелись его раны. Его синяки под глазами не были свежими, им было уже несколько дней, и хотя они по-прежнему были черными, то в первоначальном виде они должны были полностью заволочь его глаза. Верхняя губа была рассечена. В тех местах, где его лицо не было изувечено, бледная кожа стала серой. С копной огненно-рыжих волос он выглядел чудновато. Он напоминал клоуна, который свалился с лестницы, не зная, как правильно падать, чтобы избежать повреждений.

Он не смотрел на детей, которых обслуживал, а опустил глаза на молоко и булочки. Казалось, он напрягся, когда Лаура подошла к нему, но Угорь так и не поднял глаза.

За своим столом Лаура и близняшки так поставили свои стулья, чтобы видеть Угря, который являлся предметом их разговора. Он не столько их страшил теперь, сколько интриговал. Вместо того чтобы избегать его, они провели весь день преследуя его, пытаясь случайно оказаться в тех же самых местах, что и он, глядя на него тайком. Для них стало ясно, что он избегал теперь даже смотреть на Лауру. Он смотрел на других детей, останавливался в игровой комнате, чтобы тихо поговорить о чем-то с Тамми Хинсен, но избегал встречи с взглядом Лауры, как будто это было все равно, что сунуть два пальца в розетку.

Позже, утром, Рут сказала:

– Лаура, он боится тебя.

– Будь я проклята, если это не так, – сказала Тельма.– Может быть, это ты так разукрасила его, Шан? Может, ты скрываешь от нас, что ты мастер каратэ?