Лучшее, что может случиться с круассаном - Пабло Туссет Страница 21

Я оставил маменьку пить липовый чай и ждать Гонсалито, культуриста весом больше центнера – правда, распределены эти килограммы совершенно иначе, чем у меня, – и такого педрило, какого свет не видывал. Такова мода: все мы в конце концов наполовину обабимся. Я почувствовал, как спало напряжение, владевшее мной на протяжении всего разговора. Свернув еще косячок, я развалился в кресле и выкурил его с чувством, с толком, с расстановкой, прежде чем предпринять второй важный шаг за день. Передо мной снова предстало мое отражение в погашенном экране телика. Никаких видимых изменений. Все тот же я в купальном халате и окружающий меня хаос гостиной. Однако не все было точно таким же, как прежде. Стало гораздо хуже. А может, гораздо лучше – всегда путаю эти понятия. Суть в том, что все изменилось, и мой покой был окончательно нарушен.

Я решил, что надо двигаться, чтобы окончательно не впасть в злостную рефлексию.

Белье на веревке было таким же мокрым, как и полчаса назад. Я снял коричневые брюки и светлую рубашку, которые, как мне показалось, подходят друг другу, и отнес их в гостиную. Потом поискал в кладовке для домашней утвари фен для волос. Наконец нашел. Он входил в комплект необходимых в хозяйстве предметов, который прислала маменька, когда меня согнали с моей последней квартиры за неуплату и я переехал в один из домов, являющихся собственностью папеньки. Должно быть, его привезли в том же фургончике из «Корте Инглес» вместе с кухонными комбайнами, соковыжималками, электронными весами, автоматическими пульверизаторами, приборами, разогревающими гель для ванны, аппаратами для перемотки видеопленки и всем тем, что представлялось маменьке необходимым, дабы электрифицировать домашнее хозяйство своего сына-дикаря. Фен в съемном кожухе, как и все прочее, требовалось сначала опробовать: это был внушительного вида прибор в виде ракушки-наутилуса. Он был снабжен станиной, благодаря которой мог медленно поворачиваться справа налево и слева направо, так что мне оставалось лишь развесить одежду на спинке стула, подставив ее воздушной струе, и позабыть про нее. Пора завтракать. Яичница и жареное филе. На приготовление еды и сам завтрак у меня ушло полчаса. Закончив, я ощупал одежду: она была все такой же влажной, несмотря на все мои ухищрения. Тогда я испробовал утюг. С его помощью мне удалось практически высушить рубашку, но с брюками дело обстояло не так просто. Я сдался и, как всегда, принялся ворошить содержимое шкафов в надежде найти какую-нибудь позабытую деталь одежды, которая могла бы прикрыть меня ниже пояса. В конце концов я остановился на нижней части синего синтетического костюма, позволявшей застегнуть молнию на ширинке почти доверху. Надев для страховки ремень и рубашку навыпуск, чтобы скрыть пузо, я мог показаться на улице. Шел уже второй час, когда я посмотрелся в стоявшее в передней зеркало: конечно, не Кэри Грант, но бывает и хуже.

До подъезда Lady First я добирался почти четверть часа, осмотрительно ступая мелкими шажками, чтобы не расстегнулась молния, но настроение у меня было решительное. Пройдя через вестибюль под недоверчивым взглядом консьержа в синем балахоне, я сел в лифт, который поднял меня в надстройку. Дверь открыла Вероника. В этот раз на ней была футболка с эмблемой биологического факультета, что окончательно подтвердило мои предположения насчет ее политических пристрастий. На руках она держала беззубое существо, и я поздоровался с ней без особого энтузиазма; она показала мне коридор, ведущий на кухню, где я и застал Lady First, которая обваливала куски мерлана в яйце и муке. Она оглядела меня с головы до ног, слегка раздосадованная тем, что не смогла скрыть гримаски изумления при виде моего наряда.

– Сама готовишь? – спросил я вместо приветствия.

– Конечно. А ты что думал?

– Думал, что люди утонченные не прикасаются к еде руками.

– Кто тебе сказал, что я утонченная?

– Мне так показалось.

– Ну вот, теперь сам видишь. Выпить хочешь?

– Неплохо было бы пивка.

– Поищи сам в холодильнике, у меня руки грязные.

Следуя указаниям Lady First, я пошарил тут и там, отыскал пиво и стакан и, прислонясь к дверному косяку, стал следить за ее манипуляциями с рыбой. Вид у нее был какой-то подавленный. Если в истории, которую она мне рассказала вчера, была хоть доля истины, это было в порядке вещей.

– Ладно, выкладывай, какие там мысли пришли тебе в голову.

Чтобы потянуть время, я закурил.

– Надо нанять детектива, – сказал я наконец.

Она на мгновение прервала работу и посмотрела на меня, подняв брови.

– Детектива?

– А разве детективы не для этого предназначены?

– Неважная мысль. Это не просто случай обычной супружеской неверности, не думаю, что детектив сможет нам помочь.

От меня требовалось немного сдержанности. Я специально готовился, чтобы мои слова прозвучали как можно убедительнее.

– Послушай, Глория, давай начистоту. Дело не в том, что я желаю зла своему брату, но впутываться в его истории мне тоже не светит. Понятно выражаюсь? Он исчез? Что ж, значит, надо его искать, и в определенном смысле логично, что ты обратилась за помощью ко мне, но с моей точки зрения, расследованием должен заняться профессионал, ничего лучшего я придумать не могу. Я наплел матери какую-то ахинею, чтобы ее не встревожило его затянувшееся отсутствие, отцу тоже расскажу невесть что, если понадобится, и постараюсь, чтобы в конторе поверили в байку про болезнь, но я не знаю, что еще лично я могу сделать.

– Что ты рассказал матери?

– Что Себастьяну пришлось уехать в Бильбао по каким-то делам.

Lady First на минуту задумалась.

– И ее не удивило, что он не заехал ее навестить? Себастьян наведывается к ней каждые два-три дня, и уж тем более перед поездкой.

– Не беспокойся, я все предусмотрел, чтобы она не переживала. Я сказал ей, что ты поехала с ним, так что не звони ей, потому что для нее ты – в Бильбао. Я подумал, что так тебе будет легче: если вы не будете разговаривать, тебе не придется ей врать.

Последнее было неправдой, но мне показалось, что самое время это сказать.

– Она не спрашивала о детях?

– Нет… Наверное, подумала, что с ними остались твои родители. Когда ты уезжаешь, они ведь остаются с твоими родителями?

– Да, иногда. Но странно, что она не спросила.

– Ну, она немножко не в себе из-за несчастного случая с отцом.

– Как он?

– Хорошо. Я вчера его видел. Он сошел с тротуара в погоне за какой-то юбкой, и машина, которая разворачивалась, его задела. Он стал настоящим сатиром. Отделался пустяками, вот только гипс, конечно, мешает.

– Я бы хотела его навестить…

Но я был больше не заинтересован говорить о папеньке.

– Ладно, так что ты скажешь насчет детектива?

– Что скажу? Не нравится мне это. Лучше бы занялся этим сам. Во-первых, потому, что мы не можем позволить чужому человеку рыться в бумагах Себастьяна, и во-вторых, потому, что я не хочу никого посвящать в подробности своего брака.