На нашей улице - Мэри Хиггинс Кларк Страница 21

Возможно, это еще одна тупиковая ветвь, но заранее ничего сказать нельзя, подумал Марти.

— Хорошо, Эмили. Я так и сделаю, — сказал он.

Телевизоры в фургоне, стоявшем в шести кварталах от дома Эмили, показывали отлично. Эрик смотрел на экран. Молодчина Эмили, кивнул он. Благодарю за доверие. Я хотел задержаться еще на денек, но теперь придется уехать. Надо повидаться с мистером Бровски. Жаль, конечно...

У него был готов отличный снимок Эмили, открывающей дверь Джорджу Лоуренсу. Но посылать его сейчас смысла не было.

— Мистер Стаффорд приносит свои извинения и просит вас подождать несколько минут, миссис Фриз.

Пэт Глинн, секретарша Уилла, нервно улыбнулась Натали. Такая роскошная женщина, подумала Пэт. Всякий раз, когда она входит в приемную, я кажусь себе полным убожеством.

— Вы чудесно выглядите, миссис Фриз, — застенчиво сказала Пэт.

Натали всегда забавляло то, какой ужас она нагоняет на простушку секретаршу Уилла, но неожиданный комплимент пришелся ей по вкусу.

— Доброе слово и кошке приятно, Пэт.

— Вы неважно себя чувствуете?

— Да. Очень болит запястье. — Она вытянула руку и показала багровый синяк.

Из кабинета вышел Уилл.

— Прости, что заставил ждать. Что у тебя с рукой?

Натали поцеловала его в щеку.

— Расскажу позже. Идем.

Когда они выходили, Пэт успела услышать, как Натали сказала:

— Уилл, Бобби сегодня утром напугал меня до полусмерти. По-моему, он сходит с ума. — В голосе ее звенели слезы.

— Не нервничай ты так, — сказал он, садясь в машину. — За обедом все обсудим.

В ресторане Уилл пристально взглянул на Натали:

— Ты понимаешь, что Пэт могла слышать то, что ты сказала про Боба, а она у нас известная сплетница.

Натали пожала плечами и закурила:

— Да мне плевать. На самом деле плевать. Я пять лет своей жизни отдала Бобу Фризу. А теперь он мало того что практически разорен, он еще и становится самым настоящим психом.

— Что ты хочешь этим сказать? — удивился Уилл.

— Вот тебе пример. Я знаю, Боб говорил тебе, что страдает бессонницей и часто читает до глубокой ночи. Вчера ночью, часа в два, я спустилась вниз и заглянула к Бобу в кабинет. Там его не оказалось. Я заглянула в гараж. Машины тоже не было. Понятия не имею, где он был, но сегодня утром я нашла у него в кармане записку от какой-то бабы — с просьбой позвонить. Я Тут же все это ему вывалила, а он, понимаешь, он не на шутку испугался. И я готова поклясться, что он не мог вспомнить, кто она такая. Он попытался как-то оправдаться, но, по-моему, у него случился провал в памяти. Честно говоря, я давно за ним такое замечаю.

— Я бы посоветовал тебе не поднимать шума.

— Не думаю, что это правильно, — возразила она и, понизив голос, продолжила: — Уилл, я все думаю про вечер у Лоуренсов. Бобби тогда надел тот дурацкий широкий пиджак, который, как он думает, его стройнит.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что это Боб украл шарф Рейчел Уилкокс?

— Я хочу сказать, что, когда я шла в туалетную комнату припудрить нос, шарф лежал на столике, а когда я вышла, его там уже не было.

— Ты видела Боба где-нибудь поблизости?

В ее глазах мелькнула неуверенность:

— Вроде бы да.

— Почему ты не рассказала об этом полиции?

— Потому что до позавчерашнего дня никто не интересовался этим шарфом. Я просто пытаюсь вспомнить все как можно подробнее. Может, что и получится, — сказала Натали.

— Эмили, у меня есть еще несколько книг, которые, возможно, вас заинтересуют. Хотите, я завезу их через полчаса? — спросил доктор Уилкокс.

— Не хочу вас затруднять. Я сама могу их забрать.

— Мне это не сложно. Я все равно еду по делам.

Положив трубку, Эмили открыла одну из коробок, принесенных Джорджем Лоуренсом, и пришла в восторг: там были собраны дневники и письма его прапрабабушки Джулии Гордон. Она тут же принялась за одно из писем. Перед ней разворачивались истории чужих жизней, и ей уже казалось, что она перенеслась в прошлое, в девяностые годы девятнадцатого века. Порой она даже жалела, что не жила в то время. Жизнь тогда была более спокойной и защищенной.

И тут Эмили задалась вопросом: уж не сходит ли она с ума? Защищенной! Три подруги поверяли друг дружке секреты, вместе ходили на танцы и пикники и умерли одна в девятнадцать, другая — в восемнадцать, а третья — в двадцать лет. Защищенной такую жизнь никак не назовешь.

Эмили настолько углубилась в чтение, что, когда раздался звонок, кинулась открывать, забыв потушить свет и закрыть дверь в столовую.

Массивная фигура доктора Клейтона Уилкокса на крыльце почему-то повергла ее в ужас. Что со мной происходит? — спросила она себя, пропуская гостя в холл. Она надеялась, что он отдаст ей сумку с книгами и уйдет, но Уилкокс остановился.

— Стало довольно прохладно, — вежливо заметил он.

— Да, пожалуй, — ответила Эмили, которой ничего не оставалось, кроме как закрыть входную дверь.

Уилкокс, не выпуская из рук сумку, огляделся по сторонам. Справа была дверь в гостиную, где уже сгущались сумерки. Дверь в столовую была приоткрыта, и люстра, висевшая над столом, освещала карту с домиками из «Монополии».

— Вы, как я вижу, работаете в столовой, — сказал он. — Давайте я отнесу книги туда.

Она не успела придумать, как его задержать, и мгновение спустя он уже оказался в столовой, поставил сумку на пол и внимательно посмотрел на стол.

— Я мог бы вам помочь, — предложил он. — Не помню, говорил ли я вам, что пишу исторический роман, действие которого происходит в Спринг-Лейке в восемьсот семьдесят шестом году? — Он ткнул пальцем в дом номер пятнадцать по Ладлем-авеню, около которого было написано имя Алана Картера. — Вы правы. Семейство Картер многие годы, начиная с восемьсот девяносто третьего, жило именно тут. А до того их дом был вот где. — Он взял из коробочки новый домик и поставил его за домом Шейпли.

— Алан жил прямо за этим домом? — поразилась Эмили.

— Тогда дом был записан на имя его бабки по материнской линии. Семья жила с ней. А после ее смерти они продали его и переехали на Ладлем-авеню.

— Да, вы действительно подробно изучили историю города. — Во рту у Эмили пересохло.

— Разумеется. Это мне было нужно для книги. Позволите присесть?

— Прошу вас. — Она решила, что не станет приглашать его в гостиную.

Ей страшно было подумать, что придется зайти вместе с ним в темную комнату. Сама она села на стул, ближайший к двери. Он тоже сел, положил руки на колени.