Четверо слепых мышат - Джеймс Паттерсон Страница 22

– Шли бы в комнату, – раздалось у нас за спиной. Позади нас стояла смеющаяся Нана. – Позвольте, я позову детей. Хочу, чтобы они тоже видели. Погодите, я принесу свой карманный «Инстаматик», запечатлею вас на пленке.

– Она нас дразнит, – пояснил я Джам.

– Я знаю, – ответила она.

– Черта с два, – сказала Нана. – Просто я болею за то, чтобы Алекс благополучно добрался до первой базы [11]. – И опять закудахтала, как ворона из мультиков.

На следующее утро я проснулся в одиночестве, в окружении разбросанных и смятых простынь. В общем-то я отчасти привык к этому ощущению, но оно мне по-прежнему не нравилось, особенно когда чуть дальше по коридору, в спальне для гостей, спала Джамилла. Я полежал несколько минут, размышляя о других людях, которые просыпаются с чувством одиночества, хотя, возможно, некоторые из них при этом и делят постель с кем-то еще. Наконец я накинул на себя какую-то одежду, не стесняющую движений, и на цыпочках двинулся по коридору проведать, как там Джамилла.

– Я не сплю. Войдите, – тихонько постучав, услышал я ее голос. Приятная это была вещь, ее голос – нежный и мелодичный.

Я толкнул дверь, и она отворилась, чуть скрипнув.

– Доброе утро, Алекс. Я замечательно выспалась, – сказала Джамилла. Она сидела в кровати, одетая в белую футболку с черными буквами аббревиатуры SFPD. Посмотрев на меня, она засмеялась: – Что, сексуальность через край?

– Вообще-то да. Детективы могут быть сексуальными, езде как. Сэмюель Т. Джексон в «Шафте». Красотка Пэм Грайер в «Фокси Браун» [12]. Джамилла Хьюз в гостевой комнате.

– Подойди ко мне. Просто на минутку, – прошептала она. – Ну же, Алекс. Это приказ.

Я повиновался, Джамилла распахнула мне объятия, и я скользнул в них, будто там и родился, – так бы и остался навсегда. Восхитительное ощущение!

– Где ты была ночью, когда мне так тебя не хватало? – пробормотал я.

– Здесь, в гостевой комнате, – улыбнулась и подмигнула она. – Послушай, мне, конечно, тоже не хочется показывать твоим ребятам дурной пример, но...

– Но? – Я вопросительно вздернул бровь. – Но что?

– Просто но. Предоставляю тебе додумать самому.

Когда мы заканчивали завтрак – простой, будничный завтрак, в кухне и без крахмальных салфеток, я сообщил детям и Нане, что мы с Джамиллой собираемся посвятить этот день экскурсионному осмотру Вашингтона. Что нам хочется просто немного побыть друг с другом. Дети спокойно закивали, оторвав мордочки от мисок с кашей; они ожидали чего-то подобного.

– Значит, мне не ждать вас к ужину? – уточнила Нана. – Я правильно поняла?

– Все правильно, – кивнул я. – Мы перекусим в городе.

– Угу, – сказала Нана.

– Угу, – сказали дети.

Мы сели в машину. Я отъехал от дома мили на четыре по Пятой улице. Подкатил к дому 2020 по 0-стрит и заглушил мотор. Если кто-то захочет отыскать этот особняк на 0-стрит или какую-либо информацию о нем, это будет не так-то просто. Снаружи нет никакой вывески, указывающей, что это не частное владение. Большинство гостей приезжают к этому зданию по рекомендации. Мне посчастливилось познакомиться с владельцем через друзей, в ресторане «Кинкидэ», в Фогги-Боттоме.

Мы с Джамиллой вошли внутрь, где я зарегистрировался, а затем нас провели наверх, в комнату под названием «Бревенчатая хижина». Практически каждый угол, щель, ниша были заполнены старинными куклами, литографиями, ювелирными изделиями в стеклянных витринах. Мы впитывали все это молча, не произнеся ни слова.

Когда мы поднимались по ступеням, произошла странная вещь. У меня возникло ощущение дежа-вю. Оно было настолько сильно, что едва не заставило меня осадить и броситься назад к машине. Но какой-то внутренний голос велел не сдаваться, не запирать своих чувств, довериться Джамилле.

До ухода ночного сторожа никто из нас не проронил ни звука.

– Ух ты! К такому недолго и привыкнуть, – прошептала Джамилла, когда мы оказались в комнате одни. – Давай хорошенько осмотримся. Здесь так красиво, просто совершенство, Алекс. Пожалуй, слишком чудесно.

И мы начали осматриваться.

«Бревенчатая хижина» представляла собой потрясающие гостиничные покои из двух этажей, здесь были даже сауна и джакузи. На верхний этаж вела винтовая лестница, там находилась кухня с полным набором всего, что полагается. Полы и стены номера были деревянные. Весь дизайн был основан на простой идее бревенчатого сруба. Сложенный из грубо обтесанных камней камин придавал пространству особый уют и очарование. Здесь был даже аквариум.

Очарованная Джамилла прошлась в быстром, ликующем танце. Она явно одобрила все увиденное, и я – тоже, главным образом потому, что она была счастлива. Несомненно, здесь было гораздо лучше, чем на передних сиденьях машин, где мы с ней провели так много часов, выслеживая подозреваемых в Новом Орлеане.

Обследовав покои, мы обратили все внимание друг на друга. Когда мы перестали целоваться, я снова подумал, что у Джамиллы сладчайшие губы на свете. Не разнимая объятий, мы немного потанцевали. Потом еще немного поцеловались, и я почувствовал, что голова стала легкой и звенящей. Я все еще нервничал и не мог до конца понять почему.

Джамилла медленно расстегнула на мне джинсовую рубашку, а я помог ей выскользнуть из кремовой шелковой блузки. Под блузкой я увидел немудреную тонкую серебряную цепочку. Очень просто и эффектно.

Ее руки мягко и неторопливо расслабили ремень на моих брюках, потом застежку. А я тем временем помогал ей освободиться от ее кожаных брюк.

– Такой джентльмен, – пробормотала она. Я сбросил туфли, она проделала то же со своими босоножками.

Все это в итоге каким-то образом привело нас к центральному предмету гостиничных покоев – широченной кровати.

– Она восхитительна, – прошептала Джамилла, щекоча губами мою щеку. – Самая замечательная кровать, какую я видела в жизни.

Кровать и впрямь являлась центром всей комнаты. Четыре деревянных столбика поддерживали самый настоящий балдахин, но без вычурных оборок. Кровать была покрыта мягким стеганым одеялом с полудюжиной подушек, которые мы немедленно побросали на пол. Обретя некоторый художественный беспорядок, комната стала выглядеть даже лучше.

– Музыку? – спросила Джамилла.

– Было бы неплохо. Поставь что-нибудь.

Она включила радио, музыкальную волну. Зазвучала песня Нины Саймон «Ветер неистов».