Ярость - Карин Слотер Страница 22

Заключенные в таких случаях всегда громко смеялись и выкрикивали «киска» или «педик», так что следующих слов актера было не разобрать.

Джон мало смотрел телевизор.

— Эгей-эгей, — сказал Рей-Рей, наклоняясь, чтобы нанести силикон на шины «субурбана».

Джон поднял голову и увидел, как на мойку заезжает полицейская патрульная машина. Рей-Рей всегда повторял слова по два раза — откуда у него и появилось такое прозвище — и всегда предупреждал Джона, когда появлялись копы. Джон платил ему тем же. Двое мужчин не то что не рассказывали друг другу о своей жизни, они даже толком не разговаривали, но оба с первого взгляда поняли, кто из них есть кто, безошибочно опознав друг в друге бывшего заключенного.

Джон принялся не торопясь вытирать стекло на дверце водителя так, чтобы в отражении можно было видеть копа. Сначала он услышал полицейскую рацию, эти электростатические разряды, когда диспетчер называл персональный номер патруля. Офицер огляделся по сторонам, на пару секунд задержав взгляд на Джоне и Рее-Рее, а потом поправил пояс и пошел внутрь, чтобы заплатить за мойку. Не то чтобы они собирались брать с него за это деньги, но в таких случаях всегда было правильно хотя бы сделать вид.

Хозяйка «субурбана» находилась рядом, разговаривала по телефону, и, продолжая вытирать стекло, Джон закрыл глаза, вслушиваясь в ее голос и смакуя мельчайшие его оттенки как бесценное музыкальное произведение. Где-то внутри он уже забыл, на что похож голос женщины и каково это — выслушивать жалобы, которые могут быть только у женщин. Неудачный поход к парикмахеру. Нелюбезный продавец в магазине. Сломанный ноготь. Мужчины хотят говорить о вещах: машинах, пистолетах, женских половых органах. Они не обсуждают свои чувства, если только это не ярость, но даже это не продолжается слишком долго, потому что обычно они начинают что-то предпринимать по этому поводу.

Каждые две недели мать приезжала на машине из Декатура в Гарден-Сити, чтобы повидать его, и хотя он был очень рад ее видеть, ему хотелось услышать вовсе не такой женский голос, как у нее. Эмили всегда была позитивно настроена и счастлива видеть своего сына, даже если по глазам было заметно, что долгая езда за рулем утомила ее или что она расстроена его новой татуировкой либо тем, что он завязывает волосы в конский хвост. Приезжала тетя Лидия, но это потому, что она была его адвокатом. Два раза в год с матерью приезжала Джойс: один раз на Рождество, второй — на его день рождения. Она ненавидела находиться там. Он буквально чуял это. Джойс рвалась покинуть это место даже больше, чем сам Джон, а когда она говорила с ним, это скорее напоминало то, как между собой разговаривают члены негритянских банд и арийцы [6]«Ты долбаный грязный негритянский пес. А ты лупоглазый белый ублюдок. Я прирежу тебя, как только представится возможность».

За все время заключения отец дважды приезжал навестить его, но Джон не любил думать об этом.

— Простите?

Рядом с ним стояла женщина с сотовым телефоном в руке. Он почувствовал запах ее духов. Ее верхняя губка чем-то напоминала галстук-бабочку, а сами губы покрыты блеском и поэтому казались влажными.

— Эй, — сказала она, сдерживая улыбку.

— Извините, — выдавил из себя Джон, шокированный тем, что она подошла так близко, а он этого даже не заметил. В тюрьме он от этого уже умер бы на месте.

— Я сказала вам «спасибо», — сообщила она и протянула ему доллар.

Он взял его, чувствуя себя грязной дешевкой.

Джон демонстративно положил купюру в общую коробку для чаевых, зная, что сейчас за ним наблюдают все присутствующие. Он и сам действовал так же, когда клиент совал чаевые кому-то другому. Здесь никто никому не доверял и имел на это все основания. Не нужно было большого ума, чтобы сообразить, почему группа мужчин среднего возраста работает за минимальную зарплату плюс чаевые на автомойке «Горилла».

Из конторы вышел Арт и, на ходу крикнув: «Первая смена — обед!», направился к полицейскому, стоявшему возле торгового автомата. Вот черт, Джон и его не заметил. Коп вышел наружу и наблюдал за ним, а он не видел, что происходит.

Опустив голову, Джон прошел в заднее помещение, отметил на компостере выход на перерыв и схватил с полки свой ленч.

В холодильнике у него стояла газировка, но туда он сможет пройти не раньше, чем уйдет этот коп и Арт вернется за свой рабочий стол считать деньги.

На бетонном заборе в тени большой магнолии, выросшей на полоске травы на заднем дворе позади мойки, сидел Чико, один из рабочих. Джон и сам любил сидеть здесь, наслаждаясь уединением и тенью, но сегодня Чико его обошел. В тюрьме такое произойти не могло. Занять место другого заключенного было все равно, что трахнуть его сестру в задницу. За решеткой все, что делалось, обязательно имело свою цену.

— Как дела? — кивнув Чико, бросил Джон, проходя под навес, служивший складом запчастей.

Парни, занимавшиеся запчастями, ушли на обед. Они зарабатывали достаточно и могли позволить себе такую роскошь.

Он уселся под навесом на землю, снял бейсболку и вытер пот со лба. Ноябрь, по идее, должен был означать приход зимы, но сейчас это означало только, что вам очень повезло, если в пиджаке, который вы надели утром, вы не обливаетесь потом днем.

Господи, в его отсутствие даже погода поменялась!

Он огляделся по сторонам, прежде чем вытащить из заднего кармана лист бумаги. Справка о кредитоспособности. Одна его половина очень хотела вчера вечером сунуть эту бумажку обратно в мусорный бак и просто забыть о ней. Выходит, какой-то урод разыгрывает из себя его, Джона. И что все это должно означать для Джона Шелли? Очевидно, что этот загадочный тип не прокручивает какую-то аферу. Иначе с чего бы ему аккуратно платить по кредитным карточкам каждый месяц в течение шести лет? В тюрьме Джон наслушался о самых разных видах мошенничества и, хотя там у него не было доступа к компьютеру, знал, что лучшим местом для всякой химии с личными данными человека является Интернет. Но тут… Это было ни на что не похоже. Понятно, если забираешь деньги и убегаешь, а не торчишь на месте, чтобы вовремя оплатить ежемесячные счета. Это напоминало старую шутку с заказом пятидесяти пицц на чужой адрес, только здесь кто-то сам заплатил за все это со своей кредитной карты.

Он сложил справку и снова сунул ее в карман. Он должен оставить все как есть. Ничего хорошего из этого не получится. Джону следует делать именно то, что сказал его полицейский надзиратель по условно-досрочному освобождению: сконцентрироваться на перестройке собственной жизни. Получить постоянную работу. Показать окружающим, что ты изменился.

Однако случившееся продолжало беспокоить его, словно заноза, которую никак не удавалось вытащить. Он всю ночь думал над этим, пытаясь найти мотив. Должна же быть какая-то причина. Зачем кому-то понадобилось делать это? Может, кто-то с темным прошлым использует данные из жизни Джона в качестве прикрытия? Может, какой-то бывший убийца или преступник из рабочих ударился в бега, и Джон Шелли показался ему хорошим прикрытием?