Холодная песня прилива - Элизабет Хейнс Страница 22

Кондиционер работал, в зале тянуло сквозняком, так что я немного попрыгала на одном месте, разогреваясь. Затем надела туфли. Прошлась в них вокруг сцены, стараясь не глядеть на ноги, шагать уверенно, «овладеть публикой». Глупо до ужаса, но лучше попрактиковаться наедине с собой, чем споткнуться на глазах у потенциальных клиентов.

— Вид такой, словно ты на совет директоров явилась, — прокомментировал кто-то.

Он сидел в отдельном кабинете, ближе к двери, — и не разглядишь в темноте. Хоть я уже привыкла к тому, что парни смотрят на меня, стало жутковато: меня застигли врасплох, я и не подозревала о его присутствии.

— Я же сказала: надо потренироваться! — заявила я. — Спасибо, конечно, за замечание, но я предпочла бы поработать без зрителей!

— Хотел помочь, только и всего.

С места он не сдвинулся.

И ведь он был прав, как ни странно. Я постаралась добавить походке упругости, бедра покачиваются, ноги ставим строго по одной линии, голову поднять, спину выпрямить…

— Лучше, но теперь ты вроде к прыжку готовишься. Примерь улыбочку.

На этот раз я проигнорировала навязчивого зрителя. Я разогрелась, почувствовала себя увереннее на каблуках. Поднялась по ступенькам на залитую светом сцену — отлично, отсюда его не видно. Я несколько раз обошла вокруг шеста, привыкая к своему росту на каблуках, повертелась вокруг него — в одну сторону, в другую, чтобы не закружилась голова. Зрительный зал остался где-то далеко внизу, шпильки грубо стучали по дереву сцены.

Внезапно загрохотали басы. Этот человек перебрался в будку диджея. Он прикрутил звук до терпимого уханья. Дожидается зрелища, подумала я. Кто он такой? Кто бы ни был, со зрителями даже веселее. Толку-то практиковаться без публики? И музыка пришлась кстати.

Я начала с легких подъемов и вращений, вставила несколько махов ногой и прочих движений для связки, затем ухватилась за шест и пошла вниз головой, затылок прижат к шесту, лодыжки скрещены, ноги обеспечивают трение, удерживающее все тело. Обычно хватки ног мне хватало, и руки я отпускала, однако еще не проверила, достаточно ли цепко я держусь в туфлях. Ноги в них казались заметно тяжелее. Странное ощущение. Я перенесла вес на руки, раскинула ноги в шпагате и плавным движением съехала вниз, приземлилась на ноги, змейкой обвилась вокруг шеста. Зацепилась коленкой, сделала крутку, давая себе время отдышаться, затем снова — подъем спиной к шесту, шпагат, вниз по спирали, с прогибом, отведенной в сторону ногой. Этот прием оставлял мне пару лишних сантиметров для приземления на обе ноги, несмотря на шпильки. Но если не удержусь, вращаясь, и сползу слишком низко, встать на ноги будет трудно, а об элегантности можно забыть.

Я так погрузилась в соображения насчет туфель и разницы в ощущениях, когда я работаю в них и босиком, что почти забыла про того мужчину.

— Ты здорово танцуешь, — сказал он.

Теперь он оказался неподалеку от сцены, присел возле бара.

— Ты-то кто? — спросила я, все еще спиной к шесту, съезжая с таким расчетом, чтобы опуститься на корточки, а затем выкинуть ноги вперед. Так, теперь ладонь над головой, держаться ею за шест, задницу оттопырить, задницу подобрать, голову закинуть.

Песня закончилась, и, не дожидаясь следующей, я спустилась со сцены и встала рядом с ним. Он сидел на краешке барного стула и выглядел менее грозно, чем на пороге клуба.

— Дилан, — представился он, подавая мне руку лопатой.

Я пожала ее:

— Работаешь тут?

— Типа того.

— Раньше тебя не видела.

— Это потому, что ты новенькая, — пояснил он.

Я достала из сумки бутылку с водой и отпила из горлышка, глядя на Дилана.

— Необязательно присматривать за мной, — сказала я, но он не стронулся с места.

До меня дошло наконец, что он не доверяет мне, думает, я хочу деньги из кассы стырить или еще что. Вид у него был довольно устрашающий, а я осталась с ним наедине.

Тут у Дилана зазвонил мобильный, он ответил и, не прерывая разговора, двинулся к выходу из зала. Я смотрела ему вслед, пока дверь не захлопнулась за ним.

Вернувшись к шесту, я попробовала еще несколько круток. На этот раз играла замедленная музыка. Я сосредоточилась на задаче подниматься по шесту и спускаться в этих чертовых туфлях так, чтобы со стороны казалось, будто движение дается без усилий. Даже сквозь дверь я слышала реплики Дилана, говорившего по телефону, и это меня отвлекало.

«Нет, я на это не так смотрю, чувак. Он сказал, что сегодня сделает… Не то, а?.. Ну так скажи ему, пусть не лезет, на хрен, а то надерем задницу».

Вися вниз головой, глядя на свои стопы в дурацких туфлях, я прикидывала: «Надо сделать педикюр, в ярко-розовый, прямо неоновый покрасить, будет классно». Шест был толще тех, на которых я училась. По такому легче забраться и сесть, но труднее ухватиться руками.

«До него не доходит? Говоришь ему, а он вроде и не слушает, на хрен…»

Отрабатывать номер не имело смысла. Музыку мы не выбирали, разве что для приватного танца в Голубой гостиной. Привыкай следовать за ритмом, раскручиваться вовсю, если включили быструю музыку, сосредоточиваться на змейках и вращении бедрами, если музыка замедленная.

«Нет, скажи ему. Серьезно, чувак, это предупреждение, ясно? Мой клиент будет недоволен. Поставка сегодня, или ему придется здорово пожалеть, ты меня понял?»

Я снова приземлилась на ноги и поглядела на дверь. Торчать тут полуголой наедине с этим громилой было совсем уж глупо. Телефонный разговор закончился. Сквозь дверное стекло я видела, как Дилан качает головой, убирая трубку в карман. Пока еще он стоял ко мне спиной.

Я проворно скинула туфли на шпильках и убрала их в сумку. Натянула джинсы, носки, обувь. Наклонилась зашнуровать ботинки, и тут дверь распахнулась с грохотом, словно он пнул ее ногой. Встал передо мной, тяжело дыша, как после пробежки.

Я неуверенно улыбнулась ему.

— Я пошла, — прочирикала бодро. — Мы с Кэдди условились встретиться, посидеть.

— Вот как? — Изогнул он бровь. — Надеюсь, будете вести себя как хорошие девочки. Пошли, провожу.

После темного зала солнце слепило глаза. Я обернулась сказать «до свидания», но дверь успела захлопнуться. За шумом транспорта я расслышала, как щелкают внутри замки.

Оставив оба мобильника на столе, я принялась натягивать ботинки. Хватит с меня одиночества.

Джоанна оказалась на борту «Крашеной леди». Она чистила под телевизор клетку песчанок и вроде обрадовалась мне.

— Лайм поехал в город поискать работу, — сказала она. — Надеюсь, что-нибудь подвернется.

Насколько мне было известно, Лайм работал в сезон, да и то урывками, на стройках или же малярничал, оплату предпочитал черным налом. Его «Крашеная леди» была чистенькой, уютной, но тесной. Помимо песчанок, тут проживали еще два кота. Я устроилась в гостиной нише, положила на соседнее сиденье стопку выстиранного белья, а Джоанна тем временем вытряхивала на расстеленные газеты пропитанные влагой опилки. За ее спиной установленный на высоте человеческого роста переносной телевизор передавал новости.