Нет числа дням - Роберт Годдард Страница 22

Маргарет Дэйви, Бутчер-роу, 3, Тинтагель, Корнуолл, домохозяйка.

Ник ни разу не слышал ни о кузене Димитрии, ни о пенсионере Фреде Дэйви и его жене. Чужаки, незнакомцы. Однако один из этих чужаков, если завещание действительно — а причин сомневаться в этом вроде бы нет, — теперь стал полноправным владельцем Треннора.

— В Тренноре без ключей не лучше, чем слепому в Газе [13], — провозгласил, входя в кабинет, Бэзил. — Значит, такова наша… — При виде застывшего над столом брата он осекся. — Что случилось?

— Я нашел ключ, — сказал Ник.

— Ну и прекрасно.

— Ты передумаешь, как только прочтешь вот это. — Он протянул Бэзилу завещание.

Тот подошел к столу, взял у Ника листок и начал читать. И тотчас же светившее в окно солнце зашло за тучи, кабинет погрузился в полумрак.

— Вот это да, — пробормотал, дочитав, Бэзил.

— И что будем делать?

— Что делать? — улыбнулся Бэзил. — Это нам скажет Ирен.

Где-то в доме гудел пылесос.

— Пойду позову ее.

Бэзил кинул завещание на стол и почти выбежал из комнаты. Ник снова сел и начал внимательно рассматривать петли и завитушки отцовского почерка. И вдруг заметил, что потрепанная папка с его именем так и осталась на столе. Что же с ней делать? Времени мало. Ник вскочил и торопливо засунул папку обратно в шкаф. Пылесос замолчал.

Через секунду в кабинет влетела Ирен, за ней еле поспевал Бэзил.

— Что еще за завещание?! — недовольно воскликнула она.

— Вот, сама посмотри. — Ник протянул сестре лист бумаги.

Ирен понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что значит для них находка брата. Раздражение на ее лице сменилось страхом пополам со злостью.

— Завещание, которое хранится у Бэскомба, составлено вскоре после маминой смерти. А это… гораздо позднее. На прошлой неделе!

— Именно, — подтвердил Бэзил.

— Оно действительно?

— По-моему, подписи завещателя и двух свидетелей — все, что требуется. А они на месте. На подделку не похоже. Так что на твой вопрос можно ответить твердым «да».

— Но оно ведь не составлено юристом!

— Это не обязательно.

— Я никогда не слыхала ни о каком Димитрии.

— Я тоже, — кивнул Ник.

— Присоединяюсь, — пожал плечами Бэзил. — Мы — все трое — ничего о нем не слышали. До сегодняшнего вечера.

— А это что за люди? — допытывалась Ирен. — Этих Дэйви я тоже не знаю.

— Думаю, рано или поздно все прояснится.

— «Остальное имущество» — это вообще что?

— Все, кроме Треннора. Практически ничего.

— Не могу поверить! — злилась Ирен, хотя точнее было бы сказать «не хочу». — Почему он так поступил? Чем мы ему не угодили?

— Хотели продать дом Тантрису, — озвучил очевидное Ник.

— Точнее, заставляли отца продать его, — добавил Бэзил. — Похоже, наши уговоры лишили нас наследства.

— Ты так считаешь? — Ирен в бешенстве смотрела на документ, будто пыталась испепелить его взглядом. — Ну, это мы еще посмотрим.

— Что ты имеешь в виду? — насторожился Ник.

— Завещание написано от руки. Значит, копий нет. И Бэскомб его не видел. Выходит, о нем знаем только мы и таинственные Дэйви. А Дэйви могли его и не читать.

— Ты предлагаешь именно то, о чем я думаю? — осторожно осведомился Бэзил.

— А что, ты думаешь, я предлагаю?

— Подсудное дело. Потом, откуда ты знаешь, что больше никто не видел завещания? Отец вполне мог сообщить о своих намерениях новоявленному кузену Димитрию.

— Только кузена тут нет. А мы есть. И завещание у нас.

— Даже если так…

— Позвони Анне и Эндрю.

Ник понял, что Ирен уже взяла себя в руки. Она приняла удар и готовилась нанести ответный.

— Думаю, сейчас самое время собрать семейный совет. Нам есть что обсудить. — Она бросила завещание обратно на стол. — До того, как мы что-то предпримем.

Анна заканчивала работу после полудня, а Эндрю так и вовсе был занят на ферме до темноты, так что совет, который созвала Ирен, мог состояться только вечером. Поэтому она вернулась в Солташ — открыть «Старый паром» и договориться с Мойрой и Робби, чтобы те подстраховали ее в конце дня. Ник воспользовался отсутствием родных для того, чтобы переложить содержимое папки в конверт и спрятать в машине. Потом они с Бэзилом пешком направились в Каргрин, чтобы сообщить Пру, что она может приниматься за уборку в любое удобное время.

Была и еще одна причина — братья надеялись узнать у старушки, чем отец занимался пятнадцатого января, в день, когда было подписано странное завещание. С прошлого понедельника минуло не так уж много времени, даже Пру должна была помнить, не заезжали ли в Треннор Дэйви из Тинтагеля.

Оказалось, что нет, не заезжали. Вдохновленная просьбой вспомнить, что вообще делал хозяин на прошлой неделе (якобы для того, чтобы понять, не послужило ли какое из дел причиной его трагической смерти), Пру усиленно напрягла память и ответила, что гостей не было, а сам хозяин выходил один раз, в понедельник… пятнадцатого.

— Он ушел почти сразу после моего прихода, а когда я уходила, еще не явился. Куда собирается, не сказал, ну, так он и никогда не говорил. Да и не мое это дело, куда там ему нужно было.

— Значит, — подытожил Бэзил, когда они уселись в «Испанце», — он сам носил завещание в Тинтагель на подпись Дэйви. Похоже, идея Ирен, что свидетели и не знали, о чем говорится в документе, не выдерживает никакой критики.

— Но кто же они, эти Дэйви, Бэзил?

— Понятия не имею. Отец ведь часто возил нас в Тинтагель на каникулах.

— Да. И читал длинные лекции по археологии, а нам больше всего хотелось полазить по развалинам.

— Точно. Но я не помню, чтобы в своих лекциях он упоминал рабочего Фреда Дэйви. Не мог этот Дэйви работать на раскопках? Что карьер, что раскопки — похоже.

— В тридцатых годах, что ли? Тогда он должен быть не моложе отца, а то и старше.

— Ну да. — Бэзил задумчиво изучал свой сидр. — То же поколение. И кузен Димитрий.

— Дед был помешан на генеалогии. Почему он не знал о Димитрии? Ему же он тоже должен был приходиться кузеном?

— Нет, племянником. Только вот он был единственным ребенком, поэтому у него не могло быть родных племянников. Правда, были дяди, один из них мог приходиться дедом Димитрию. А может, он совсем дальний кузен. Кто знает?