Ангелы-хранители - Дин Кунц Страница 23

Винс сказал:

— У тебя есть выбор: умереть легко или помучиться. Если расскажешь мне о том, о чем я хочу знать, умрешь быстро и небольно. Если заупрямишься, я могу растянуть это удовольствие на пять-шесть часов.

Доктор Хадстон молча глядел на него. За исключением следов свежей крови, его лицо было очень бледным, белым, как кожа какого-то глубоководного существа.

«Надеюсь, он не припадочный», — подумал Винс.

— Я хочу знать, какая связь существует между тобой, Дэвисом Вэтерби и Элизабет Ярбек.

Хадстон заморгал, стараясь сосредоточиться на вопросе.

— Дэвисом и Лиз? Что вы имеете в виду?

— Знаешь их?

Хадстон кивнул.

— Откуда ты их знаешь? Вместе учились в школе? Или жили рядом?

Покачав головой, Хадстон сказал:

— Мы… мы вместе работали в Банодайне.

— Что такое Банодайн?

— Исследовательский комплекс. Лаборатория.

— Где это?

— Здесь, в графстве Ориндж, — уточнил Хадстон. Он назвал адрес в Ирвин-сити.

— Чем вы там занимаетесь?

— Исследованиями. Но я ушел оттуда месяцев десять назад. А Вэтерби и Ярбек еще работают там.

— Что это за исследования?

Хадстон заколебался.

Винс повторил:

— Быстро и без боли или долго и мучительно?

Доктор рассказал ему об исследованиях, которыми он занимался в Банодайне. Проект «Франциск». Эксперименты. С собаками.

То, о чем он поведал, было невероятно. Винс заставил Хадстона повторить некоторые подробности три или четыре раза, прежде чем убедился: это правда.

Вытянув из Хадстона все, что тот знал, Винс выстрелил ему в лицо — быстрая смерть, как и обещал.

«Ссссснап».

Сидя за рулем микроавтобуса и двигаясь по ночным холмам Лагуна-Хилла, прочь от дома Хадстонов, Винс думал об опасном шаге, который он только что предпринял. Обычно Винс ничего не знал о жертвах. Так было безопаснее и для него самого, и для его работодателей. Он не хотел знать, чем провинились эти несчастные люди, что им приходится так дорого платить. Возможно, за такое знание пришлось бы расплачиваться и самому Винсу. Но сейчас ситуация была не совсем обычная. Ему поручили убить трех докторов — но не врачей, а ученых, как теперь выяснилось, — все трое уважаемые граждане, а также членов их семей, попадавшихся на пути. Что-то здесь не так. В завтрашних газетах не хватит места для сообщений о случившемся. Происходит что-то очень большое и важное, настолько важное, что если Винс это вычислит, то это принесет ему невиданную удачу и небывалые деньги. Деньги можно получить за запретную информацию, которую он выудил из Хадстона… если, конечно, он правильно вычислит потенциального покупателя. Сведения такого рода — опасный товар. Знание вообще опасно — вспомнить хотя бы Адама и Еву. Если его теперешние работодатели — леди с сексуальным голосом и другие в Лос-Анджелесе узнают, что он нарушил основную заповедь своей профессии: допрашивал одну из жертв, то они наймут другого человека, который начнет охоту за Винсом.

Правда, мысль о смерти не очень беспокоила его. Он накопил в себе достаточно жизненной энергии других людей. Винс был раз в десять более живуч, чем кошка. Он собирался жить вечно. Был почти уверен в этом. Но… не знал точно, сколько жизней ему нужно взять у других людей, чтобы обеспечить себе бессмертие. Иногда ему казалось, что он уже близок к цели. Но были моменты, когда Винс ощущал свою уязвимость и, следовательно, необходимость накопить больше жизненной энергии, прежде чем на него снизойдет желанное состояние собственной бесконечности. Пока он не убедится в том, что наконец взошел на свой Олимп, ему нужно проявлять определенную осторожность.

Банодайн.

Проект «Франциск».

Если все, о чем рассказал ему Хадстон, было правдой, то риск, которому подвергался Винс, окупится сторицей, когда найдется нужный покупатель для этой информации. Винс скоро станет богатым человеком.

Вэс Далберг уже десять лет жил один в каменной хижине в верхней части каньона Святого Джима на восточной границе графства Ориндж. Единственным источником освещения в его доме были переносные лампы «Коулман», а воду он получал с помощью ручной помпы, установленной над кухонной раковиной. Туалетом служило деревянное сооружение во дворе, стоящее футах в ста позади хижины, на двери которого была вырезана щербатая луна.

Вэсу исполнилось сорок два года, но выглядел он старше своих лет. У него было обветренное и продубленное солнцем лицо. Вэс носил аккуратно подстриженную бородку и большие седые бакенбарды. Несмотря на старообразную внешность, он был крепким, как двадцатилетний мужчина. Вэс верил в то, что его хорошее здоровье — следствие жизни на природе.

Вечером во вторник 18 мая он сидел за кухонным столом при серебристом свете шипящей лампы «Коулман», потягивая самодельную сливянку, и читал роман Джона Д. Макдональда. Сам себя Вэс называл «антисоциальным элементом, родившимся не в том веке» и не видел пользы в современном обществе. Но любил читать о таком персонаже, как Мак Ги, поскольку тот обретался в этом самом вонючем и ужасном мире и плыл поперек его гибельного течения.

Когда к часу ночи Вэс дочитал книгу, он вышел наружу, чтобы принести дров для очага. Качающиеся на ветру ветки сикомор отбрасывали причудливые тени, а гладкие поверхности шуршащих листьев тускло поблескивали в лунном свете. Вдалеке слышался вой койотов, которые, наверное, охотились на зайца или другого зверька. В ближних кустах звенел хор насекомых, а в верхушках деревьев пел холодный ветер.

Вэс хранил дрова в сарае, пристроенном к северной стене хижины. Он вытащил колышек, которым запирались двойные двери сарая. Вэс настолько хорошо знал, где лежат поленья, что прекрасно ориентировался в темноте, наполняя ими прочный железный лоток. Держа его двумя руками, Вэс вышел наружу, поставил лоток на землю и повернулся, чтобы запереть двери.

Тут до него дошло, что и койоты, и насекомые вдруг внезапно умолкли. Был слышен только шум ветра.

Нахмурившись, он повернулся лицом к лесу, темной стеной окружавшему вырубку, где стояла его хижина.

До него донеслось рычание.

Вэс скосил глаза на лес, который, казалось, стал еще темнее, чем минуту назад.

Рычание было низким и злобным. За те десять лет, которые он провел здесь в одиночестве, ему никогда не приходилось слышать ничего похожего.

То, что ощутил Вэс, можно было назвать любопытством, озабоченностью, но никак не страхом. Он стоял не шевелясь и прислушивался. Прошла минута, но все было тихо.

Вэс закрыл двери сарая, засунул колышек на место и подхватил лоток с дровами.

В этот момент опять раздалось рычание. Потом снова все затихло. Затем послышался треск сухих веток и шорох опавшей листвы под чьими-то шагами.