Источник - Майкл Корди Страница 23

— У меня было кое-что, что могло бы убедить тебя в целебных свойствах сада, — к сожалению, в слишком малом количестве… Все, что оставалось… — ее удивительные глаза смотрели на Росса, — я дала Лорен.

Сердце Росса бешено застучало. Он вдруг вспомнил, что, когда вошел в палату, сестра Шанталь стояла на коленях у постели — как раз рядом с питательной трубкой. А еще он вспомнил о пустом кожаном мешочке монахини. Накатила дурнота.

— Вы что-то дали ей?

Шанталь продолжала смотреть на него, сохраняя полное спокойствие.

— Лишь то, что у меня оставалось, совсем немного. Жест отчаяния… но я так хотела, чтобы она поправилась! Какой-то эффект, несомненно, будет, но, боюсь, полностью вылечить ее не получится.

— Что именно вы ей дали? — спросила Зеб.

Росс вскочил и схватил телефон. Старуха не просто бредит, она еще и отравила Лорен!

— Бога ради, скажите, что вы ей дали?

Стоило ему коснуться трубки, как телефон зазвонил. Росс включил громкую связь и пристально посмотрел на сестру Шанталь.

— Росс Келли слушает.

— Росс, это Диана, — мать Лорен едва дышала, — я звоню из больницы.

Зеб побледнела, а у Росса похолодело в груди.

— Что там? Что случилось?

— Не волнуйся, Росс, все хорошо, — быстро ответила она. — Улучшение небольшое, но существенное. Лорен сняли с искусственной вентиляции. Она сама дышит, и ребенок получает кислород. Врачи говорят, чтобы мы не слишком радовались: прогноз тот же, зато с малышом все в порядке.

Росс почувствовал облегчение и вместе с ним настоящий шок. Он не отрываясь смотрел на монахиню.

— Диана, а когда обнаружили, что Лорен стало лучше?

— Чуть меньше часа назад.

— А в чем причина, разобрались?

— Пока нет. Проводят исследования. По словам врачей, такое внезапное улучшение крайне необычно. Говоря по-простому, Росс, это маленькое чудо.

— Сейчас приеду.

— Не стоит. Уже поздно, да и я ведь говорила — пока только исследования. Я побуду с ней до полуночи. Ты лучше завтра прямо с утра приезжай.

Росс бросил взгляд на часы. Время позднее, и пока не будет результатов, все равно ничего не прояснится.

— Хорошо, Диана. Спасибо, что позвонила.

— До завтра. Спокойной ночи.

Он повесил трубку, пытаясь осмыслить произошедшее. И еще он не знал, злиться ему на монахиню или благодарить ее.

Молчание нарушила Зеб:

— Вы дали Лорен что-то из того сада?

— Да.

— Что именно? — спросил Росс.

— Не важно. Важно другое: этого оказалось недостаточно, а у меня больше нет. Нужно достать еще. Нам нужно гораздо больше… Росс, мне все равно, как ты объяснишь сад и его силу: с научной точки зрения, религиозной или духовной. Просто знай: он может исцелить твою жену, и это лишь малая толика того, что там скрыто. — Она рухнула на стул. — У нас почти нет времени. Я дала Лорен лекарство, которое берегла для себя, чтобы выдержать все тяготы дороги. Я слишком слаба, а без моих подсказок вы, боюсь, не разберетесь в записках отца Орландо и не найдете сад. В общем, Росс, что бы ты ни решил, давай уж поскорее.

Той ночью Россу снилась семья: Лорен и малыш, едва цепляющийся за жизнь. Малыш отчаянно пытался прорваться в этот мир, а его мама из последних сил боролась за то, чтобы остаться в нем.

Пока Росс спал, наемный убийца, ранее известный как Левая Рука Дьявола, бесшумно выполнил приказ своего хозяина.

Сначала он подключил к домашнему телефону Росса прослушивающее устройство. Потом, ранним утром, надев белый халат, прошел по пустынным коридорам больницы. В руке его был черный пакет. Убедившись, что рядом никого нет, убийца вошел в палату номер тридцать шесть отделения спинальной патологии. Подойдя к постели, проверил имя и раскрыл пакет. Он долго смотрел на неподвижно лежащую пациентку и слушал ритмичный шум приборов, поддерживавших ее жизнь. Все это время лицо убийцы оставалось совершенно бесстрастным, без единого намека на мысли или эмоции. Наконец он сунул руку в пакет и выполнил указание генерала Торино.

Бросив последний взгляд на постель больной, он вышел из палаты. Никто не видел его, кроме, возможно, самой пациентки — а та никому не могла рассказать.

Росс надеялся, что решение придет к нему во сне, однако проснулся он все с теми же сомнениями, с которыми ложился спать. А когда они с отцом приехали в больницу, слова невролога определенности тоже не добавили.

— Ей, безусловно, лучше, — заявил Гринблум, — мы не понимаем почему. Сейчас она дышит сама, отек в стволовой части мозга спал. На снимках больше не видны трещины в некоторых позвонках — объяснения этому у нас тоже нет. Хотя она по-прежнему в глубокой коме: единица по шкале Ранчо, три балла по шкале Глазго.

— А ребенок?

— Здесь прогноз немного лучше, — осторожно ответил невролог.

— Выходит, состояние резко улучшилось, но перспективы все те же?

— Именно так.

Росс был рад, что Лорен может дышать без искусственной вентиляции, однако слова Гринблума поубавили его оптимизм. Завтракая с отцом в маленькой больничной столовой, он размышлял о саде Орландо Фалькона. Росс подождал, пока отец покончит с картофельными оладьями и яичницей, а затем все ему рассказал, ожидая, что трезвомыслящий Сэм Келли поинтересуется, с какой стати Росс вообще тратит время на «весь этот бред». Однако отец задумчиво наморщил лоб, бережно сжимая кружку кофе в своих огромных мозолистых руках.

— Я фермер, и я точно знаю: у природы всегда припасен для нас какой-нибудь сюрприз. Так что не жди, что я заявлю: не может быть такого сада, и все тут. Сынок, это ведь ты уехал с фермы и поступил в колледж. Что говорит наука? Такое возможно?

Росс еще раз обдумал свою гипотезу.

— По-моему, теоретически возможно.

— И это может вылечить Лорен? Я где-то читал, что там, в джунглях, есть куча всяких лекарственных трав, о которых современная медицина и понятия не имеет.

Росс напомнил себе, что Лорен стало лучше.

— Опять же и это возможно.

— В данный момент «возможно» — не худший вариант, — заметил отец. — Лучше уж «возможно», чем то, что говорит доктор Гринблум. — Он вперил взгляд в Росса. — Сынок, я знаю, ты не из тех, кто не в силах оторвать зад от кресла, ожидая, чтобы все само собой получилось. Сейчас-то тебя что удерживает?

— Я не могу бросить Лорен и малыша. Если я отправлюсь на поиски, то буду болтаться черт знает где по меньшей мере несколько месяцев.

В обычно спокойных глазах отца вспыхнул гнев.