Семь ангелов - Николай Усков Страница 23

Неаполь, лето Господне 1346, месяца января 15-й день

В декабре королева Иоанна благополучно разрешилась от бремени. Я присутствовал при этом деле и молил Создателя лишь об одном, чтобы ребенок не был черным и хвостатым. Ведь встречалась она с мавром, пока не остановила свой выбор на Людовике. Хвала Господу, у Иоанны родился белый мальчик. По сморщенной его мордашке не смог установить, похож он на убитого короля или кого-то из принцев Таранто. Ибо, думаем, на ложе ее побывал не только злосчастный Людовик, но и брат его Роберт. Чтобы умаслить венгров, младенца назвали в честь деда Андрея Карлом Мартеллом [31]. Венгров это известие нисколько не обрадовало, ибо не хотели они передавать трон сыну Иоанны, но намеревались заполучить его сами. Ведь король Венгерский по имени Людовик [32]приходился Андрею старшим братом, а лет ему исполнилось двадцать.

Не было времени рассказать, как сразу после убийства Андрея попросил одного честного слугу, который служил покойнику, написать письмо королю Венгерскому. Праведное желание того слуги поддержал я суммой в десять флоринов. Не составило особого труда убедить его поведать королю Венгерскому, будто бы сама Иоанна придумала убить мужа. Злодейство же осуществила она при помощи сеньора дикого нрава, ею же и соблазненного в нарушении святых обетов брака. Остальное было изложено по правде, ибо сам слуга при этом присутствовал, разбуженный криками пьяных мужиков. Просил его не упустить ни одной яркой детали, каковых было немало, но и добавил кое-что. Мордехай рассказал нам, что в момент повешения, как он не раз видел – ибо часто покупал трупы казненных для своих исследований, – происходит извержение всех внутренних соков: мочи, спермы и кала. Сам я не уверен, так ли это было, когда душили короля Андрея, но слуге продиктовал, что несчастный король висел на веревке с обнаженным срамом, а по ногам его стекали экскременты. Пока сочинял это, представил себе, как должен багроветь король Венгерский. Чтобы от людей бесхитростных добиться нужного, недостаточно сухим языком изложить суть событий. Надо найти такую деталь, которая поразит их воображение и заставит действовать яростно и безрассудно. Замысел мой достиг своей цели. Король Венгерский публично обвинил Иоанну в убийстве мужа и покрытии соучастников злодейства, о чем он писал нашему господину папе. Король также заявил, что папа должен благословить его, Людовика Венгерского, занять трон убитого брата, который принадлежит ему по праву крови и по справедливости. Слышал еще, что готов он прийти в Неаполь с великой армией, чтобы покарать преступников и возложить на себя корону этого королевства.

Королеву Иоанну оставила прежняя невозмутимость. Теперь ей стало страшно. Роберт из Таранто начал против нее войну, Венгерский король готовит армию, чтобы высадиться в Неаполе, любовник ее ездит по стране, пытаясь отыскать хоть кого-то на защиту себя и королевы, а народ на улицах требует казнить убийц Андрея. В канун праздника Крещения оборванцы схватили одного из людей того Людовика, связали и долго водили по улицам, осыпая оскорблениями и нанося побои. А потом, не зная, чем еще занять свою праздность, привязали несчастного за руки и ноги к лошадям да разорвали на части. Упокой, Господи, его душу. Голову его и прочее нанизали на пики и, распевая песни, носили по городу, словно реликвии, пока не воткнули под дворцом госпожи Иоанны. Указывал ей в окно на столь печальное зрелище и умолял принести народу необходимую и спасительную жертву. Королева на мои слова расплакалась и сказала:

– О чем ты меня просишь, монах? Ты хочешь, чтобы я отдала им свое сердце. На, вырви его и кинь им, – и тут она, о Боже, порвала на своей груди тонкий шелк и показала мне свои тайны, от которых и сейчас туманится в голове. Слезы ее текли по нежным щекам, а в глазах была такая тоска и боль, что дал себе клятву отныне ее во всем защищать, сколь бы глупой и пустой она нам ни казалась.

По моему совету королева на следующий день покинула свой дворец, который все здесь называют Новым, и перебралась в более безопасный замок Яйца. Теперь расскажу, почему он так называется. Некогда Вергилий положил в основание замка яйцо, предупредив, что, когда яйцо разобьется, Неаполь падет. Чтобы не допустить этого, многие здешние короли не жалели сил, делая замок Яйца неприступным. Эта крепость – лучшая во всем королевстве. Стоит она на скале и со всех сторон окружена морем так, что королева могла чувствовать себя там в безопасности.

Не думал, что буду томиться без моей Клары, которая скоро родит. Каждую неделю пишу ей письмо и получаю ответ. Слава Создателю, Клара здорова и весела. Если дела позволят, хочу посетить Ашею, где живет она у своей матери. На стол и вино потратил десять флоринов из-за бурления соков, о чем уже писал. К стыду своему, тайно последовал пагубному совету Мордехая. Обретя короткое облегчение, решил отныне проводить время в посте, бичеваниях и коленопреклоненных молитвах, ибо, как учат отцы, только это спасает нас от телесного зуда. Нанес себе сегодня 25 ударов плетью. По малодушию своему не смог продолжать очистительного испытания. Томления, хоть и отступили ненадолго, вернулись опять с еще большей силой. Как прекрасны были мои времена в Авиньоне, когда не знал еще плотских искушений. Господин наш папа показывал нам много тайн и диковин во дворце своем, куда я хочу вернуться. Называл он это место нашим якорем, ибо таково значение его имени. «Сколь бы далеко ни отходил ты от этих мест, да притянет тебя якорь наш обратно в глубины любви», – повторял мне святой отец. Аминь.

Ашея, лето Господне 1346, месяца февраля 8-й день

Клара моя родила мальчика, которого нарекли при крещении Хуго. Я назвался его дядей. Младенец, хвала Создателю, здоров, упитан, жаден до молока и любопытен. Маленькими ручонками своими хватает он все, что у него в досягаемости, и цепко держит. Когда же пытаешься отнять, то начинает пыхтеть, румяниться и издавать обиженные звуки. Любимым его словом является «агу», будто зовет он пречистого агнца, которому всем нам надлежит служить. Привез я домочадцам множество подарков: золотые кольца и жемчуга, купленные для Клары у того Томазо Генуэзца за сто флоринов. Мешочек перца и резной сундук для матери ее. Уплачено двадцать флоринов. Ребенку же подарил золотой крест на цепочке да добрый отрез индийского хлопка. Уплачено десять флоринов. Клара сначала нашла ткань бедной, но затем обрадовалась ее необыкновенной нежности, которая принимает тельце младенца словно в любящие объятия. Неделю наслаждался я покоем в деревне, которая называется Ашея. Хотя место это христианское, есть здесь театр да капища поганые, за древностью почти разрушенные. Встретил там коз и творящих блуд подростков. Раньше призвал бы их к покаянию пинками да зуботычинами, но теперь, смягченный своею радостью, не стал даже окликать. Море у них не так смердит, как в Неаполе. Люди же добронравны, хотя уродливы и падки на сплетни. Надо будет купить моим приличное поместье подальше от этих мест, чтобы не шептались за спиной, когда идут они на рынок или в церковь. Подумал о господине нашем папе, которому по святости его не подобает иметь потомства. Сколь же печальна участь человека, лишенного счастья, хотя бы и тайного, которое теперь подарила мне моя Клара. Видимо, тем и объясняется любовь папы ко мне. Не зная, куда устремить щедрость свою, нашел в племяннике замену сыну.