Сказки чужого дома - Эл Ригби Страница 23

– Ева?

Ей показалось, именно этим именем он ее позвал.

Он наблюдал за тем, как наступает утро. Отслеживал это по гаснущим фонарям и светлеющему небу. Больше ничего из окон квартиры Ронима, выходящих на Холодную сторону, было не различить: Зуллур сюда не заглядывал.

Ласкезу казалось, что он живет здесь уже долго, хотя на самом деле прошло всего несколько дней. Пустых и спокойных дней, когда Роним уходил, а он оставался: детектив запретил ему гулять в одиночестве. Тем более в здешних районах, где ютились многоэтажные клетки, просто нечего было делать.

Таура не ночевала в комнате: ла Ир еще в первый вечер забрала «прекрасное создание» к себе, в соседнюю квартиру. Шпринг, поначалу опасавшаяся незнакомки, быстро с ней сдружилась, что не могло не радовать: настроение у Тауры наладилось, она стала напоминать себя прежнюю. Мирина давала ей свои красивые наряды и украшения, делала ей прически – развлекала как могла. Ла Ир вела домашний образ жизни, зарабатывая литературной критикой в аджавелльских альманахах, и, видимо, была рада компании. Сквозь тонкие стены в квартире Ронима Ласкез часто слышал смех и музыку, лившуюся из радио.

Несколько раз квартирная хозяйка звала Ласкеза присоединиться, но он отказывался, чувствуя себя не слишком уютно в компании двух женщин. Мирина, возможно, поняла это. Настаивать она перестала, зато показала одну из комнат своего довольно большого – не сравнить с «клеткой» детектива – жилища. Она вся была заставлена книжными шкафами. Так что Ласкез снова читал, правда, уже не то, что дома. В основном, учебные и научные издания, пытаясь догнать курс. Здесь, в городе, его прежние мысли только окрепли. Он очень хотел поступить в Корпус серопогонных.

Для этого нужно было сдать несколько предметов и физических нормативов. К последним Ласкез был вполне готов, а вот знания… ему пригодилась бы помощь Тэсс, она умела все разложить по полочкам и училась на отлично. Но сестра была далеко. И он занимался сам, а заходя в тупик, утешал себя одной мыслью. Возможно, он и вовсе не доживет до экзаменов.

У Ронима – особенно вечером, когда детектив был дома, – Ласкез чувствовал себя в безопасности и начинал верить, что все обойдется: и с Тэсс, и с управителем, и с инцидентом на Веспе. Днем, в одиночестве, становилось хуже. Мысли о тех словах Тэсс иногда подстегивали его к бегству, пусть это и противоречило здравому смыслу. Книги помогали. Как и раньше, они очень выручали. Еще больше помогло бы…

– Что тебя беспокоит?

Когда Роним спрашивал об этом, Ласкез начинал жалеть, что к нему вернулся голос. Написать о страхах, как и о надеждах, было бы проще, чем говорить о них вслух. Он отвечал: «Я скучаю по сестре», опуская «Она тебе не доверяет». Детектив кивал.

Теперь у Ронима начались выходные. Вслед за ними он взял еще несколько дней. Ласкез чувствовал вину, хотя сыщик и сказал, что все равно собирался в отпуск. Нет… все складывалось не так, как Ласкез представлял. Он не нашел старого друга. Он принес этому другу плохие новости, да еще засел в его квартире. Это не говоря о тенях алопогонных, маячащих за спиной. Так что Ласкез не решался заговорить о Корпусе серопогонных или вообще о чем-либо, что требовало от Ронима нервных и любых других затрат. Даже об обещании попробовать связаться с сестрой не напоминал.

Небо окончательно прояснилось. В комнате стало светлее, и Ласкез встал с постели, устроенной прямо на полу. Одевшись, он приблизился к окну, оглядел хмурые крыши и опустил жалюзи: Роним все еще спал. И ему полезно было отдохнуть: из ярда он возвращался неизменно поздно, всегда вымотанным. Его лицо, когда он переступал порог, казалось болезненно бледным. Сероватым. Таким оно было и сейчас. Детектив слегка запрокинул голову и прикрывал глаза рукой. Ласкез остановился над ним, вслушиваясь в ровное дыхание. Кошмары? Снова? Он дорого бы дал, чтобы понять это.

В коридоре пару раз гавкнул Бино, заскреб по полу. Ласкез вышел, притворив дверь, и иллиций над лбом доги радостно замерцал. Ласкез снял с крючка поводок.

– Пойдем-ка я тебя выведу.

Это были единственные прогулки, которые он пока совершал. Бино успел к нему привыкнуть: охотно подпускал, так что во двор они ходили часто. Уследить за таким зверем оказалось проще, чем Ласкез думал.

Бино припустился по лестнице. Ласкез, с силой увлекаемый вперед, крепко цеплялся за перила. На последнем пролете он все-таки едва не пересчитал ступеньки носом, но, к счастью, свидетелей этого конфуза не нашлось.

Большой просторный двор с нескольких сторон ограничивали дома. Для выгула животных к нему примыкала отдельная площадка. Побродив по ней какое-то время, Ласкез снова прицепил к ошейнику доги поводок. На улице было промозгло, задерживаться не хотелось, но опасение – что не в меру бодрый, наверняка проголодавшийся и соскучившийся зверь будет шуметь в квартире, – заставило продлить прогулку. Пусть Роним выспится, наверняка его будят спозаранку и в выходные. Держать дома подобное чудовище… определенно, только от Ронима и можно было ждать нечто подобное.

Ласкез вернулся туда, где пестрели цветники и стояли аккуратные деревянные скамейки. Он взял с собой учебник Единого Права, который и собрался почитать, но к своему удивлению обнаружил, что двор уже не пустует. Мирина Ир помахала с ближней лавочки и окликнула его. Он подошел.

Женщина, одетая в теплый дук с высоким воротом, причесанная и накрашенная, сидела, закинув ногу на ногу. Рядом лежал аккуратный букетик незнакомых розовых цветов в серебристой оберточной бумаге.

– Доброе утро, мой юный друг.

Она улыбалась и была явно в хорошем настроении. Мирина потрепала по загривку Бино, тот лизнул ей руку и лег.

– Здравствуйте, ла. – Ласкез сел. Он заметил в ушах женщины знакомые сережки-ромбы, холодно сверкающие на свету. Из прически сегодня не выбивалось ни одной пряди, весь вид соседки казался строгим. – Не спится? Вы гуляли?

Она бросила взгляд на цветы, и Ласкез прикусил язык. Вероятно, гуляла не одна. Может, вовсе не ночевала дома.

– Я не залеживаюсь, – наконец ответила женщина. – От этого один вред. Никогда наш разум не бывает так ясен, как в эти часы. Для меня – при моем свободном графике – это самое плодотворное время. Даже сейчас я работаю.

– Работаете?

– Обдумываю книгу, чтобы хорошенько помучить автора, – она кивнула Ласкезу. – В своей рецензии. Мне есть что сказать.

– Что за книга? – уточнил он скорее из вежливости.

– Детектив. Хо' Аллисс, «На море сегодня светло». Опережая твой вопрос: да, мне понравилось, и… – она посмотрела особенно проницательно, – опережая другой твой вопрос, да, он жив и все еще пишет. А «Идущие домой» – лишь одна из почти двух десятков его книг. Далеко не лучшая, но лучшее и известнейшее – не всегда одно и то же.

– Пожалуй, – кивнул Ласкез. – А почему вам не нравятся «Идущие домой»?

Она поправила ворот и взяла в руки букет. Затем положила его на колени и стала теребить мелкие зеленые листочки.