На улице, где ты живёшь - Мэри Хиггинс Кларк Страница 24

— Как-то непредсказуемо они вдруг случаются, эти твои головные боли, — сухо заметила Рейчел, разворачивая «Нью-Йорк тайме».

Уилл Стаффорд всерьез собирался внести коррективы в свое утреннее меню — заменить омлет с ветчиной и сосиски овсянкой.

— И зачем я это все держу в холодильнике? — задавался он вопросом после того, как, позанимавшись на тренажере, он, все еще в спортивном костюме, готовил на кухне омлет с ветчиной.

За столом он читал «Нью-Йорк пост». Парапсихологу был задан интересный вопрос: не мог ли убийца из XIX века перевоплотиться в нашем времени.

Парапсихолог ответила, что не допускает вообще, чтобы кто-то мог родиться с тем же типом личности — преступным или непреступным. Физические свойства могут иногда передаваться. Иногда возрождается и расцветает талант. В отдельных случаях, казалось бы, необъяснимые проблемы эмоционального плана могут быть следствием стрессов, пережитых в предыдущих воплощениях.

В другой статье убийство Маделайн Шепли в 1891 году приписывалось Джеку-Потрошителю. По времени это был как раз тот же период. Его так и не поймали, но его чудовищные преступления в Англии прекратились. Неоднократно высказывалось мнение, что он эмигрировал в Америку.

В третьей заметке содержались осторожные намеки на то, что, хотя две молодые женщины действительно исчезли в Спринг-Лейк в 1890-х годах, практически не было никаких веских доказательств того, что они были убиты.

Покачав головой, Уилл поднялся из-за стола и, следуя заведенной привычке, поставил в мойку посуду и начал убираться в кухне. Заглянув в холодильник, он убедился, что сыра у него предостаточно.

Сегодня, когда все соберутся здесь, это не будет, разумеется, встреча друзей, но бокал вина или чашку кофе с печеньем и сыром он им предложит.

Может быть, стоит пригласить Эмили Грэхем поужинать с ним? Он поедет с ней в церковь, а потом к Лоуренсам, но Уиллу очень бы хотелось пообщаться с ней один на один.

Очень интересная и привлекательная женщина.

Может быть, приготовить ужин самому? Похвастать своим искусством... В четверг в кафе Натали сказала в шутку, что все жаждут приглашения к нему.

И неудивительно, Уилл был неплохим поваром, нельзя этого не признать. Больше того, он был поваром высшего класса.

Он вошел в гостиную посмотреть, все ли там в порядке. На стене, против двери на террасу, висела фотография дома в том виде, в каком он его купил: провалившаяся крыша, просевший пол на веранде, облезлые ставни.

Внутри было так же, если не хуже.

Он нанял рабочих для строительных работ. Остальное сделал своими руками. Это заняло у него не один год, но он был в высшей степени доволен результатом.

Дом был небольшой, как теперь называется «раннего периода», удобный, уютный и без претензий. Время претенциозных построек давно прошло. Такие дома, как у него, пользуются постоянным спросом.

Зазвонил телефон. Уилл жизнерадостно откликнулся, но, поняв, кто звонит, посерьезнел и крепко сжал в руке трубку.

— У меня все нормально, отец. А как ты? "Неужели он так ничего и не поймет? " — думал Уилл, вслушиваясь в слабый голос отца. Тот сообщил ему, что поправляется после последнего курса химиотерапии и надеется на скорую встречу.

— Мы так давно не виделись, сынок, — говорил он. — Так давно!

Уилл вспомнил, как в прошлом году он смягчился и согласился пообедать с отцом в Принстоне. Отец тогда все время извинялся, что он годами не поддерживал с ним связи. "Меня не было рядом, когда ты во мне нуждался, сынок, — говорил он. — Но я был так занят, столько проблем на работе! "

— Я очень занят, отец, — твердо сказал ему Уилл.

— Как жаль! Но, может быть, через месяц? Я бы хотел взглянуть на твой дом. Мы славно проводили время в Спринг-Лейк, когда твоя мать, ты и я останавливались там в гостинице.

— Мне пора, отец. До свидания!

Как всегда случалось после отцовского звонка, жгучая боль волной накатила на него. Уилл подождал некоторое время, давая ей отхлынуть. Потом он медленно пошел наверх одеваться на поминальную службу по Марте Лоуренс.

Когда Роберт Фриз вернулся домой после утренней пробежки, он застал жену в кухне за завтраком, как обычно очень скудным: сок, черный кофе и один тост без масла.

— Как ты рано, однако, — заметил он.

— Ты меня разбудил своей возней, и я больше не могла заснуть. Тебя вчера кошмары одолели. Мне дважды пришлось тебя будить. Помнишь?

"Помнишь? " Он стал бояться этого слова. С ним это снова началось последнее время. Часа два, а иногда и больше, он не знал, что с ним происходит. Так и вчера. Он вышел из ресторана в половине двенадцатого и поехал домой. Приехал он не раньше часа. Где он был все это время?

На прошлой неделе он никак не мог вспомнить, как и почему на нем оказался именно этот костюм. Да, он не помнил, что надевал его утром.

Тревожные симптомы появились у него еще в юности. Сначала это был лунатизм. Потом начались провалы в памяти, когда он не мог дать себе отчет, где он находится и почему.

Он никогда никому не говорил об этом. Роберт Фриз не хотел, чтобы его считали психом. Скрывать свое состояние ему было нетрудно. Его родители были заняты только собой и своей карьерой. От него требовалось, чтобы он хорошо выглядел, хорошо себя вел и хорошо учился. На остальное родителям было плевать.

Он всегда страдал бессонницей. Трех часов сна ему было достаточно. Иногда он сидел и читал далеко за полночь. Иногда он ложился, но потом вставал и шел вниз в библиотеку. Если ему везло, он мог задремать за книгой.

После окончания колледжа такие эпизоды случались все реже, а потом и вовсе прекратились. Но в последние пять лет они возобновились, а теперь даже участились.

Причина этого была ему известна: ресторан — самая огромная ошибка в его жизни. Он нес чудовищные убытки. Стресс опять привел его к прежнему состоянию.

Впрочем, иначе и быть не могло.

Он еще не сказал Натали, что три месяца назад решил продать ресторан. Роберт не сомневался, что жена не дала бы ему покоя своими расспросами: нашелся ли покупатель, а если нет, то почему? А потом снова бы пустилась твердить, что покупка его в свое время была безумием.

Вчера ему звонил агент по продаже недвижимости. Рестораном заинтересовался Бонетти, некогда содержавший «Плавник и клешню», четырехзвездочное заведение на севере Нью-Джерси. Бонетти продал его и теперь скучал без дела. Здесь речь шла не просто об интересе, а о реальном предложении.

«Когда я продам ресторан, все наладится», — убеждал себя Фриз.

— Ты собираешься налить себе кофе или так и будешь стоять с чашкой, Бобби? — насмешливым тоном осведомилась Натали.