Четверо слепых мышат - Джеймс Паттерсон Страница 25

Глава 40

На следующее утро я спустился к завтраку около шести. В кухне уже сидел Сэмпсон, поедая свое любимое блюдо – омлет с картофельной мукой. Мама Нана сидела напротив него. Прямо как в старые времена.

Они потихоньку шушукались, словно делясь какими-то глубоко личными секретами, которые никому больше знать не положено.

– Не помешаю? – спросил я, останавливаясь в дверях.

– Думаю, мы уже все утрясли, – сказала Нана.

Она сделала приветливый жест, приглашая меня к столу. Но я сначала налил кофе, шмякнул на тарелку четыре ломтика пшеничных тостов и только потом присоединился к Нане и Сэмпсону.

Перед Джоном стоял большой стакан с молоком. Мне невольно вспомнилось то время, когда мы были детьми. Два-три раза в неделю он вот так же появлялся утром, примерно в это время, чтобы преломить хлеб со мной и Наной. А куда ему было еще податься? Родители были наркоманами. А Нана не только мне, но и ему всегда была вроде матери или бабушки. С десятилетнего возраста мы были с ним как братья. Вот почему вчерашняя драка была такой огорчительной.

– Позволь мне сказать, Нана, – проговорил он.

Она кивнула и отхлебнула чая. Я совершенно точно знаю, почему выбрал своей профессией психологию и кто послужил мне первоначальным образцом. Нана всегда была лучшим психотерапевтом, какого я знаю. По большей части она мудра и сострадательна, но, когда требуется отстоять правду, умеет быть и достаточно жесткой. Вдобавок она умеет слушать.

– Прости, Алекс. Я всю ночь не спал. Я ужасно сокрушаюсь по поводу вчерашнего. Я здорово зашел за грань, – сказал Сэмпсон. Он смотрел мне прямо в глаза, изо всех сил стараясь не отвести взгляда.

Нана наблюдала за нами так, словно мы были Каин и Авель, сидящие у нее на кухне за завтраком.

– Да, ты зашел за грань, – сказал я. – Это уж точно. Кроме того, вчера ты был просто неадекватен. Сколько ты выпил, прежде чем заявиться?

– Джон же сказал, что просит прощения, – вступилась Нана.

– Нана, – он повернулся к ней, потом снова ко мне, – Эллис Купер был мне как брат. Я не могу свыкнуться с его казнью, Алекс. В каком-то смысле я жалею, что пошел смотреть. Он не убивал тех женщин. Я надеялся, что мы сможем его спасти, так что это моя вина. Я ожидал слишком многого. – Он умолк.

– Я тоже. Мне жаль, что у нас ничего не вышло. Позволь показать тебе кое-что. Пойдем наверх. Теперь речь должна идти о возмездии. Не осталось ничего, кроме возмездия.

Я привел Сэмпсона в свой кабинет в мансарде. Повсюду к стенам здесь были пришпилены заметки, касающиеся случаев убийства в армии. Комната напоминала приют сумасшедшего, одного из моих пациентов-маньяков, одержимых идеей убийства. Я подвел Джона к столу.

– Я работаю над этими сообщениями с тех пор, как познакомился с Эллисом Купером. Обнаружил еще два примечательных подобных случая. Один в Нью-Джерси, другой в Аризоне. Тела жертв, Джон, тоже были разрисованы.

И я ознакомил Сэмпсона с данными, не утаив ничего.

– Кстати, я узнал, что Пентагон работает над тем, чтобы положить конец нынешнему положению, когда в мирное время в армии ежегодно происходит больше тысячи смертей – в результате дорожных аварий, самоубийств и убийств. Однако, несмотря на эти усилия, за минувший год было убито больше шестидесяти солдат.

– Больше шестидесяти? – охнул Сэмпсон, изумленно покачав головой. – Шестьдесят убийств за год?

– Большинство случаев насилия – на почве секса и нетерпимости, – пояснил я. – Изнасилования и убийства. Жертвами становились гомосексуалисты, которых убили или забили насмерть. Есть серия гнусных изнасилований, совершенных неким сержантом в Косово. Он не думал, что его схватят, потому что там и без того происходило много подобных преступлений.

– А были еще случаи с раскрашенными телами? – поинтересовался мой друг.

Я покачал головой:

– Только те два, что я раскопал: в Нью-Джерси и в Аризоне. Но и этого достаточно. Это ниточка.

Сэмпсон тряхнул головой и посмотрел на меня:

– Итак, что мы реально имеем?

– Пока не знаю. Трудно выжимать сведения из армии. Происходит что-то мерзкое и отвратительное. Выглядит так, будто военным шьют фальшивые дела. Первый случай произошел в Нью-Джерси, последний, похоже, тот, что с Эллисом Купером. Имеются явные, четко выраженные совпадения: слишком легко обнаруженное орудие убийства, анализ отпечатков пальцев и анализ ДНК, послужившие в качестве улик.

– Все эти люди имели хорошие послужные списки. В расшифровке стенограмм следствия по делу в Аризоне было упоминание о «двух или трех мужчинах» виденных рядом с домом жертвы перед тем, как было совершено убийство. Есть вероятность, что невинных люди подставляют, затем несправедливо предают смерти. Сфабрикованные обвинения, беззаконные казни. И могу добавить еще кое-что.

– Что именно?

– Эти киллеры не столь блестящи, как Гэри Сонеджи или Кайл Крейг, однако ничуть не менее беспощадны. Они мастера своего дела, а дело их – убивать и выходить сухими из воды.

Сэмпсон нахмурился и решительно покачал головой:

– Такого больше не будет.

Томас Старки родился в Роки-Маунт, штат Северная Каролина, и, как и большинство его соседей, до сих пор страстно любил эти места. Он подолгу бывал вдали от дома, находясь на военной службе, но потом вернулся сюда уже навсегда, чтобы поставить на ноги детей и дать им все, что в его силах, все самое лучшее. Он знал, что Роки-Маунт – превосходное место для того, чтобы растить там детей. Черт побери, он ведь и сам вырос в этих местах, не так ли?

Старки был предан своей семье, мало того – искренне любил семьи двух своих ближайших друзей. Он также чувствовал потребность руководить, направлять и держать под своим контролем все и вся, что его окружало.

Почти каждый субботний вечер Старки собирал все три семейства на барбекю. Исключение составляли дни, приходившиеся на футбольный сезон, когда семейства обычно устраивали закусон вечером в пятницу, расставив угощение на откинутой задней дверце грузовичка. Сын Старки Шейн играл защитником за команду средней школы. Спортсмена Шейна старались залучить к себе технические колледжи штатов Северная Каролина, Висконсин и Джорджия, но Старки хотел, чтобы тот прежде, чем поступит в колледж, прошел армейскую выучку. Именно так поступил он сам, и это пошло ему только на пользу. И Шейну это также послужит наилучшим образом.

Трое старых друзей обычно сами делали все закупки и сами стряпали для субботних барбекю и пятничных пикников. Они покупали на фермерском рынке бифштексы, свиные ребрышки и горячие, нежнейшие колбаски. Выбирали кабачки, кукурузу в початках, помидоры, спаржу. Даже готовили салаты: немецкий картофельный салат, салат из шинкованной капусты, моркови и лука с майонезом, иногда салат «Цезарь» – из латука, гренок, вареных яиц, с постным маслом и уксусом. Черт, они даже прибирались после трапезы и мыли посуду. Друзья гордились тем, что умеют подать блюда так, как положено, и сорвать примерно такие же восторженные аплодисменты, что и их сыновья, участвующие в футбольных матчах.