Агрессор - Энди Макнаб Страница 25

Я не ответил; я хотел, чтобы он поработал и узнал побольше об Уайтволле и Базе и почему нужно украсть те документы из сейфа.

— Смотри, я уже начал защищать себя и отправил Хэйзл первую кассету с записью разговора с толстяком с помощью «Федерал экспресс». Я сказал ей не открывать конверт, а только сохранить его. На кассете не все, но это уже что-то. — Он поднялся и направился к кофеварке возле минибара. — Все в порядке, Ник, в самом деле. — Он указал на кровать. — Устраивай свою задницу, и я сделаю нам по чашечке отличного чая. — В этот момент он напоминал мне чьего-то дедушку. Хотя он и на самом деле был им.

Я убрал карту и снова сел. Лицо горело. О чем я так переживал — о работе или о его безопасности? Я никак не мог этого понять.

Закипел маленький электрический чайник. Чарли стоял ко мне спиной.

— Так что, дружище, ты со мной?

Он резким рывком разорвал два разовых бумажных пакетика с чаем и бросил их в две маленькие кофейные чашки. Не очень-то мы из них напьемся.

— Как в старые добрые времена, да?

— Нет, Чарли, это не старые добрые времена. Мы используем свои настоящие паспорта. И мы ни фига не знаем о том месте, куда суем свои головы. Мы не держим все под контролем. — Я пристально смотрел ему в спину. — Я не возьмусь за это дело до тех пор, пока не узнаю больше…

Я раздраженно умолк.

— Какого черта нам там нужно?

Чарли это нравилось. Его плечи задвигались с такой амплитудой, что мне показалось, будто все его тело затряслось.

Спустя пару минут он успокоился и начал перемешивать в чашке молоко чайной ложечкой.

— Ты думаешь, я этого не знаю? Именно поэтому ты мне и нужен там, дружище, как я и сказал. Мне нужно, чтобы ты прикрыл меня.

Он обернулся и вручил мне чашку чая.

— Что ты сказал? — В его глазах появились маленькие капли слез, и я не был уверен, что это только от смеха. — Как два пальца об асфальт, если вдвоем поедем…

Я сделал глоток чая, самого жидкого из всех, что я пробовал в своей жизни.

— Скажи еще раз, как его зовут.

— Зураб то ли Базашвили, то ли Базакидзе. Что-то типа того, в любом случае.

— Твою мать, ты даже не помнишь его фамилии. Ты что, обкурился?

— Постой, я вспомнил. Его фамилия Базгадзе. Но имя ведь не имеет значения, не так ли? Я знаю, где он живет, и мы не на торт к нему собираемся. Мы проникнем к нему в дом сегодня ночью и сегодня же улетим отсюда. Я в дьюти-фри даже бутылочку куплю, порадую Хэйзл. Ты в курсе, что вино изобрели в этой стране?

Я еще дальше отодвинул карту, чтобы иметь возможность растянуться на кровати, и поставил чашку на стоящий рядом столик.

— Как у нее дела?

— Немного раздражена, но она знает, что ты со мной. — Он снова заулыбался на все тридцать два. — Силки с Джули в это время катались на лошадях.

Я вдруг понял, что я тоже улыбаюсь. Прошло всего несколько дней, но мне ее не хватало. Я привык быть рядом с ней. Проводить время с ней было гораздо интереснее, чем с этим старым пердуном.

Чарли зацепил меня за живое, и он знал это.

— Если хочешь, ты можешь даже вернуть себе расположение Хэйзл, сказав, что везешь меня домой и что мы даже не принялись за работу. Как считаешь? — Он набрал номер на мобильном. — Давай, позвони ей. — Он бросил телефон на кровать. — Я говорил, что ты попытаешься отговорить меня в любом случае.

Я не прикоснулся к телефону.

— А что, если нам не удастся проникнуть внутрь сегодня ночью? У нас есть план «Б»?

— He-а. Сейчас или никогда. Давай же, позвони ей.

Он оставил свои попытки пить то, что пить было нельзя.

— Я остаюсь, старик. У меня нет выбора. Кстати, она считает, что мы все еще в Турции. Скажи ей, что завтра же привезешь меня домой. — Улыбка исчезла с его лица. Это было серьезно. — Пожалуйста!

Я взял в руки телефон и нажал на кнопку вызова. Целая вечность прошла, прежде чем раздался гудок; трубку сняли после первого же сигнала.

— Чарли?..

— Нет, — сказал я, — это Ник.

— Когда ваш рейс? Вас встретить в аэропорту?

— Завтра. Он наконец-то пришел в себя.

— Огромное спасибо, Ник. — Я не думал, что когда-либо услышу, чтобы кто-то говорил с таким облегчением. — Спасибо! Спасибо! Когда вы прилетаете?

— Это зависит от того, есть ли прямые рейсы из Стамбула. Это кошмар. А Силки рядом?

Я услышал приглушенный ответ Хэйзл, после чего раздался голос Силки:

— Я скучаю по тебе, Ник Стоун. Ты завтра возвращаешься?

— Гм, послушай, я по сотовому говорю, это стоит сумасшедших денег. Я позвоню тебе, когда достанем билет на самолет, о'кей?

— О'кей.

— Силки?

— Что?

— Я тоже по тебе скучаю!

Я выключил телефон и бросил его обратно на кровать.

— Слава Богу, это не видеофон!

— Ты не хочешь, чтобы она видела, каким несчастным ты выглядишь?

— Нет, я не хочу, чтобы она видела этот свитер.

Я взял в руки карту.

— Отлично, — сказал я, — как мы, на фиг, войдем туда?

Небо, лежащее на верхушках холмов, было серым и мрачным. Машины прокладывали свой путь через лужи размером с теннисные корты. Тротуар возле автобусной остановки, на которой я ждал появления Уайтволла, блестел от воды. День, скорее всего, обещал быть ужасно душным.

Я стоял напротив отеля на другой стороне улицы, держа в поле зрения вход в отель. План состоял в том, что я должен был заранее предупредить Чарли о чьем-либо приближении. В его комнате была установлена видеокамера, на которую должен быть записан процесс передачи оборудования, а также ответы Уайтволла на вопросы Чарли. Эта кассета должна стать нашим основным прикрытием в случае, если нас заметут. Мы припрячем ее — вместе со всем остальным, до чего сможем добраться — и тогда поставим Бешеного Дейва в известность о том, что у нас есть козыри в рукаве для того, чтобы ни Уайтволл, ни кто-либо еще не пытались играть с нами в свои игры.

Я стоял прямо у витрины оружейного магазина. Перед пассажирами, ожидавшими автобус, открывался вид на почти бесконечное количество винтовок, ружей и хромированных пистолетов на любой, даже самый изысканный вкус. Я уже видел на улице нескольких парней с кобурами под толстовками, и использовали они их явно не для того, чтобы носить в них дезодорант. Толстовки, естественно, были черными. В Грузии черный был не просто черным. Мужчины были одеты в основном в черные кожаные куртки поверх другой черной одежды. Каждый грузин старше тридцати лет выглядел так, словно он провел ночь, шляясь по городу с бейсбольной битой в руке.