Дочь палача - Оливер Петч Страница 25

Когда ворота остались позади, Куизль остановился как вкопанный. Возле причала для плотов он увидел толпу людей, которые яростно схватились между собой. Кулаки так и мелькали; несколько человек уже лежали неподвижно на земле, остальные вооружились длинными жердями и охаживали ими друг друга. Палач узнал некоторых плотогонов и извозчиков, но были среди них и чужие.

Заходящее солнце скрылось за деревьями, пламя отбрасывало на людей неестественные отсветы. Куизль не мог взять в толк: люди колошматили друг друга, а в нескольких шагах от них огонь пожирал хранилище!

— Вы сдурели! — закричал он и пробежал последние метры по мосту. — Прекратите, склад горит!

Люди, казалось, его даже не заметили, и продолжали валять друг дружку по земле. Кому-то уже расшибли лоб, другим успели расцарапать или разбить лицо. Палач с силой выдернул из кучи двоих сцепившихся и растащил друг от друга. В одном из них Куизль узнал Георга Ригга в разодранном кафтане, шонгауского возчика, участника бесчисленных попоек в кабаках за рыночной площадью. Тот еще драчун, однако среди своих пользовался заслуженным уважением. Второй, похоже, был не местным. Ему разбили губу и неслабо рассекли правую бровь.

— Прекратить, я сказал! — Куизль встряхнул обоих, и они наконец опомнились. — Лучше помогите спасти склад!

— Аугсбургцы его подожгли, пускай и тушат! — Георг Ригг харкнул в лицо противнику, и тот замахнулся для нового удара.

Куизль столкнул их лбами.

— Что ты болтаешь?

— Вздор несет! — Второй, судя по выговору, был из Аугсбурга. Он яростно указал на пылающий склад. — Ваш сторож ворон считал, а платить, видите ли, нам… Ну нет! Вы нам за все ответите!

Якоб почувствовал движение сзади, обернулся и краем глаза увидел летящую на него жердь. Он инстинктивно отбросил обоих драчунов и в тот же миг перехватил оглоблю. Рывком оттолкнул ее от себя, так что человек на том конце с криком полетел в воду. Слева уже приближался следующий, Якоб узнал в нем возчика из аугсбургской гильдии. Тот с криком на него бросился. Куизль в последний момент отступил в сторону и мощно рубанул его по шее. Мужчина со стоном повалился на землю. Однако через пару секунд он поднялся и снова ринулся в бой. Удар рассек пустоту, а следующий Куизль встретил правой ладонью, которая начала сжиматься на кулаке до тех пор, пока не послышался хруст пальцев. Палач шаг за шагом теснил противника к краю причала и наконец столкнул в реку. Тот с плеском исчез под водой и выплыл, яростно барахтаясь, уже на другом конце пристаней, где попытался схватиться за одну из опор.

— Прекратить! Именем города, прекратить! — На берегу появился Иоганн Лехнер с четырьмя стражниками, которые вместе с несколькими шонгауцами принялись разнимать драчунов. — Все к складу! Берите ведра!

Скупыми приказами секретарь организовал спасение хранилища, хотя спасать-то, собственно, было уже и нечего. Крыша за это время провалилась, и все проходы загородило пылающими балками. Все товары, оставшиеся внутри, рано или поздно станут добычей огня. Сотни гульденов утеряны безвозвратно. Рядом громоздились покрытые сажей ящики и тюки, некоторые еще тлели. В воздухе стоял запах жженой корицы.

Стражники согнали участников драки в кучу и разделили на две группы: шонгауцев и аугсбургцев. Те, в свою очередь, бросали друг на друга ненавидящие взгляды. Они казались слишком измученными, чтобы дальше драться или браниться.

Среди шонгауцев Куизль узнал и Йозефа Бертхольда, брата пекаря. Михаэль приложил мокрую тряпицу к заплывшему глазу Йозефа и яростно проклинал аугсбургцев. Двое других свидетелей допроса смешались с толпой.

В это время по распоряжению секретаря явился Бонифаций Фронвизер, отец Симона. С водой и кусками тряпок он занялся самыми серьезными ранами. Одному из шонгауцев проткнули плечо, а кто-то из Аугсбурга зажимал кровоточащую рану на бедре.

Когда Куизль услышал крик Лехнера, он поспешно отошел от дерущихся. Теперь Якоб сидел на столбике у причала, покуривал трубку и наблюдал за всей суматохой издали.

Складывалось впечатление, что поглазеть на представление к реке сбежался весь город. Отсюда и до самых ворот стояли люди и разглядывали горелые развалины. До сих пор с грохотом рушились пылающие балки. Пожар, подобно костру в день святого Иоанна, освещал близкий лес, над которым медленно сгущались сумерки.

Секретарь Лехнер между тем отыскал сторожа, который страдальчески скорчился перед ним, клянясь в своей невиновности.

— Поверьте, господин, — скулил он. — Мы и понятия не имеем, как разгорелся пожар. Мы сидели прямо вот здесь с Бенедиктом и Йоханом, играли себе в кости. И только я повернулся, а склад уже весь в огне! Кто-то поджег, иначе не вышло бы все так быстро.

— Я знаю, кто поджег! — прокричал Ригг из своей группы. — Аугсбургцы! Сначала детей поубивали, а потом и склад спалили. Чтобы никто больше не имел с нами дел, и все боялись и объезжали наш город! Псы помойные!

Со стороны шонгауских возчиков начали роптать. Полетели камни, послышалась ругань. Стражникам с большим трудом удавалось сдерживать обе группы.

— И охота нам поджигать собственные товары! — прогремел голос со стороны аугсбургцев. Шонгауцы что-то заорали в ответ. — Это вам ничего не удалось, и теперь валите все на нас. Вернете нам каждый грош!

— А это вот что? — Георг Ригг указал на ящики и бочки, сложенные перед сгоревшим складом. — Свое-то барахло сначала вынесли целехоньким!

— Врун! — Аугсбургцев уже было не угомонить. — Мы вынесли их, когда уже все горело. А вы стояли баранами и верещали.

— Спокойно, чтоб вас!

Голос секретаря не отличался громкостью. Но было в нем что-то такое, что заставило всех замолчать. Лехнер обвел взглядом обе разгневанные группы и повернулся к аугсбургцам.

— Кто у вас главный?

Вышел тот самый верзила, которого Якоб столкнул в реку. Ему, судя по всему, удалось выбраться из воды. Мокрые волосы свисали на лицо, штаны и рубаха липли к телу. Тем не менее не было похоже, чтобы Лехнер хоть как-то его напугал. Здоровяк угрюмо глянул ему прямо в глаза.

— Ну, я.

Лехнер взирал на него снизу вверх:

— И как же тебя зовут?

— Мартин Хойбер, бригадир, работаю на Фуггеров.

Кто-то присвистнул. Фуггеры, хоть были уже и не такими могущественными, как до войны, однако их имя еще кое-что значило. Любой, кто работал на эту семью, мог рассчитывать на влиятельных заступников.

Когда Лехнер об этом раздумывал, лицо его оставалось невозмутимым. Он коротко кивнул и сказал:

— Мартин Хойбер, ты будешь нашим гостем, пока мы не разберемся в этом деле. А до тех пор тебе запрещено покидать город.

Хойбер побагровел.

— Не выйдет. Я подчиняюсь суду Аугсбурга!

— Очень даже выйдет, — голос Лехнера звучал тихо, но настойчиво. — Ты подрался на нашей земле, и тому есть свидетели. Так что можешь посидеть и у нас, потягивая водичку.