Мэри, Мэри - Джеймс Паттерсон Страница 26

Еще секунду назад была здесь, а теперь пропала. Секунду? Мэри напряглась. Неужели уже прошло гораздо больше?

— Эшли? Деточка?

Ее взгляд быстро пробежал по маленькой площадке. В толпе детей мелькало несколько светлых головок, но Эшли среди них не было. Всю территорию огораживала железная сетка. Куда она могла деться? Мэри бросилась к воротам:

— Простите, вы не видели здесь маленькую девочку? Светлые волосы, джинсы, красная футболка?

Никто не видел.

«Боже, умоляю, только не это! Нет, нет, нет!»

И тут она заметила ее. Сердце у нее едва не выпрыгнуло из груди. Эшли спряталась за деревом в дальнем углу площадки. Мэри издала нервный смешок, смущенная тем, что так быстро ударилась в панику. «Господи, что со мной такое?»

Она приблизилась к дочке:

— Что ты здесь делаешь, золотко?

— Играю в прятки, — ответила девочка. — Просто играю, мама.

— Но с кем ты играешь, я не понимаю.

Мэри с трудом держала себя в руках. На них стали оглядываться.

— С тобой, мама.

Эшли улыбнулась так обезоруживающе, что у Мэри защемило сердце. Она склонилась над ребенком и прошептала ей на ухо:

— Эшли, ты не должна прятаться от меня. Если ты не видишь меня, то я не вижу тебя. Понимаешь?

— Да.

— Ладно, а теперь можешь полазить на турникетах.

Мэри отошла и села на другой скамейке, подальше от неодобрительных взглядов. Молодая мать, читавшая рядом «Лос-Анджелес таймс», приветливо улыбнулась:

— Здравствуйте.

— Наверное, вы не здешняя. — Мэри оценивающе осмотрела ее с ног до головы.

Женщина напряглась:

— Почему вы так решили?

— Во-первых, калифорнийцы не бывают такими дружелюбными, — ответила Мэри и улыбнулась. — А во-вторых, чужак чужака видит издалека. Я из Вермонта.

Женщина расслабилась.

— Балтимор, — призналась она, положив ладонь на грудь. — Я слышала, что в Калифорнии все очень дружелюбны. Водители даже останавливают машины, пропуская пешеходов. В Балтиморе такого не бывает.

— Верно.

— Скажите, вы это читали?

Собеседница показала ей первую страницу газеты. В заголовке было написано: «Голливудские убийства. Следствие продолжается».

— Слышали что-нибудь об этом? — спросила женщина. — Впрочем, что я спрашиваю. Разумеется.

— Сейчас это во всех газетах.

— Ужасно, правда? Мне тоже следовало бы бояться, но я только жалею все эти несчастные семьи.

Мэри кивнула:

— Вы правы. И я тоже. Бедные, бедные детки. Когда я о них думаю, мне хочется рыдать.

Согласно статистике, восемьдесят девять процентов серийных убийц женского пола использовали яды, удушения или смертельные инъекции различных препаратов. Только десять процентов прибегали к огнестрельному оружию. Про ножи не было сказано ни слова.

Или Мэри Смит — исключение, подтверждающее правило?

Я так не думал. Но мое мнение, кажется, больше никто не разделял.

Я смотрел на пачки снимков, вырезок и статей, рассыпанных по столу в моем офисе, словно фрагменты из нескольких перемешанных головоломок.

Например, Айли Вьорнос предпочитала пистолет. В 1989 и 1990 годах она застрелила во Флориде не менее семи человек. Когда ее арестовали, пресса поспешила объявить Вьорнос первой серийной женщиной-убийцей в Америке. Вероятно, она была самой знаменитой, но уж никак не первой. Почти половину списка составляли «черные вдовы», убивавшие своих мужей, и те, кто совершал преступления на почве мести. Большинство хорошо знали свои жертвы.

Бобби Сью Террел, сиделка, вколола двенадцати пациентам смертельные дозы инсулина.

Доротея Монтвальто Пуэнте отравила девятерых жильцов в своем доме, чтобы получать их пенсию.

Морин, местная секретарша, сунула голову в дверь:

— Вам что-нибудь принести из закусочной?

Подняв голову от стола, я обнаружил, что за окнами уже темно и мне зверски хочется есть.

— Я не против сандвича с жареным цыпленком и бокала апельсинового сока.

Девушка рассмеялась.

— Вам гамбургер или чизбургер?

С тех пор как у меня начались проблемы с личной жизнью и сном, я старался держаться подальше от «быстрой» пищи. Правда, получалось пока не очень. Черт, не хватало мне еще несварения желудка! Я ответил, что не стоит беспокоиться, и пообещал перехватить что-нибудь попозже.

Через минуту над моим столом вырос агент Пейдж.

— Ну, как дела? — спросил он. — Что-нибудь получается?

Я развел руками над заваленным столом:

— Она никак не вписывается в норму.

— Верно, но то же самое говорили о большинстве серийных преступниц, пока они совершали убийства, — заметил Пейдж.

Этот юный агент нравился мне все больше.

— Как там наши друзья из лос-анджелесской полиции? Есть новости?

— А как же, — произнес он. — Получены данные баллистической экспертизы. Знаете, чем пользуется убийца? Старым добрым «вальтером». Завтра по этому поводу состоится брифинг. Можете прийти, если хотите. Или отправьте меня. Еще один сюрприз, и довольно странный — старый пистолет преступника.

— Какой давности оружие, установлено?

— Ему лет двадцать, не меньше. Сплошные загадки, верно? Трудно будет проследить.

— Думаешь, все дело в этом? Чтобы мы не проследили? — пробормотал я, размышляя вслух.

Пейдж выдал мне серию гипотез:

— Она ведь не профессионал, так? Может, пистолет лежит у нее уже давно. Или она начала убивать гораздо раньше, чем мы полагаем. Или просто нашла оружие на улице. Или оно принадлежало ее отцу.

Хорошие версии в скорострельном темпе.

— Тебе сколько лет? — поинтересовался я.

Агент бросил на меня косой взгляд:

— Хм… Вот уж не предполагал, что вы меня спросите.

— Расслабься, это не экзамен, — успокоил я. — Мне интересно. Ты сообразительнее, чем большинство юнцов из Квонтико, которых мне доводилось видеть.

— Двадцать шесть, — промолвил он, расплывшись в широкой улыбке.

— У тебя отличные данные, Пейдж. Только надо немного поработать над своей мимикой.

Он не изменил выражения лица.

— С мимикой у меня все в порядке. Просто сейчас я позволил себе расслабиться. — Пейдж шутливо зачастил, подражая жаргону серфингистов: — Короче, чувак, я в курсе, что ты там обо мне думаешь, но учти, теперь с серфингом полные кранты, так что уж лучше я буду ошиваться здесь.