Видео Иисус - Андреас Эшбах Страница 27

Лицо предпринимателя омрачилось. Такие гипотезы были ему очевидно неприятны.

– Окей. И что дальше?

– Дальше, – продолжил писатель, – мы должны попытаться идентифицировать самого покойника. Если он действительно человек нашего века, то можно, надеюсь, по костям или по зубам выявить, кто он.

– И потом?

– Держать его в поле зрения.

Каун невольно фыркнул.

– Эти попытки идентификации уже делаются, пока, правда, без результата. Хорошо, мы должны действовать осторожно, чтобы никто ничего не заподозрил, но у меня нет такого чувства, что это нам что-то даст.

Эйзенхардт испытующе посмотрел на него:

– А вы не думали о том, что именно вы отправите его в прошлое?

– Я?

В яблочко. Полёт домой сегодня вечером можно вычеркнуть, это ясно. Глаза медиамагната расширялись, и можно было воочию наблюдать, как его мысли торили себе тропу в нехоженой области.

– Вы хотите сказать, что я?.. А могло бы быть, не правда ли? Нет, об этом я ещё не думал. Правильно.

Это действительно сбило его с толку. Он даже улыбнулся, и с изрядной долей воображения можно было разглядеть в его улыбке что-то вроде признания.

Профессор наморщил лоб:

– Этого я не понял.

– Сейчас мы верим, – сказал Эйзенхардт, – что несколько дней напряжённо подумаем, потом отправимся в предполагаемое место, пороемся там и найдём камеру. Но всё, может быть, будет происходить иначе. Может быть, мы направим все наши изыскания на след определённого исследовательского проекта или отыщем будущего путешественника во времени – и через несколько лет именно мы станем его сообщниками. Мы условимся с ним о месте тайника, в котором он должен спрятать камеру, чтобы она сохранялась там две тысячи лет. Мы будем той командой, которая отправит его в прошлое.

Археолог кивнул.

– Интересная гипотеза.

– Следующий исходный пункт, – продолжал Эйзенхардт, чувствуя себя всё увереннее, – камера. Нам требуется больше сведений о самой камере. Нам нужно исследовать инструкцию – может быть, мы найдём на ней дату производства или продажи, какие-нибудь пометки, другую интересную информацию. Затем нам нужно выяснить у производителя всю техническую информацию об этой камере.

– Это я уже сделал, – сказал Каун. – Сегодня утром я говорил по телефону с SONY в Токио. Камера находится ещё в стадии разработки и появится на рынке не раньше, чем через три года.

– А, – Эйзенхардт почувствовал, как у него по спине пробежали мурашки. – Уже так скоро.

– При этом я узнал несколько интересных вещей, – продолжал Каун, мрачно сдвинув брови. – MR-01 CamCorder будет базироваться на совершенно новой технологии, при которой запись ведётся не на магнитную плёнку, а на такой кристаллический диск, который по ёмкости многократно превышает возможности плёнки. Видеокассета нового типа может записывать 12 часов, и всё у неё иначе, чем у плёнки. Плёнку нужно перематывать туда-сюда, а диск даёт свободный доступ сразу ко всей записи, наподобие жёсткого диска компьютера или CD-ROM.

Эйзенхардт кивнул.

– А как насчёт стойкости записи? – спросил он.

– Это первый интересный пункт. Если верить SONY, то новая технология, которую они называют MR – я забыл, что означает эта аббревиатура, – хоть и допускает всего одну съёмку, как обычная киноплёнка, зато эта запись сохраняется практически неограниченно во времени. Она как минимум в десять тысяч раз стабильнее, чем обычные записи на плёнку.

– Значит, это идеальный прибор для путешествующего во времени, – сказал Эйзенхардт.

– Очевидно. – Каун грузно нагнулся вперёд, уперевшись локтями в конференц-стол. – Второй интересный пункт состоит в том, что человек, с которым я говорил, высказал крайнее любопытство, откуда я знаю проектное обозначение этой камеры, ведь фирма нигде не публиковала сообщения о ней.

– Могу себе представить.

– Не можете. Потому что он сказал буквально следующее: «Вы сегодня уже второй, кто спрашивает об MR-01».

Эйзенхардт поднял руки, отрекаясь:

– Это не я. Звонить напрямую в SONY, не посоветовавшись с вами, – это было бы слишком.

– Я знаю, что это не вы, – кивнул человек в синем костюме, сшитом на заказ, – Я тут же проверил. Вы звонили вчера только один раз – жене.

Эйзенхардт сглотнул. Такого рода поднадзорность была ему внове. И страшила его.

– Почему вчера? – смущённо спросил он.

– Когда я сегодня утром звонил в SONY, в Токио было около шести часов вечера. Мужчина сказал мне, что первый звонок был после девяти утра. Это значит, здесь, в Израиле, был вчерашний вечер, после одиннадцати.

Профессор Уилфорд-Смит задумчиво смотрел на пустую белую столешницу.

– В это время мы с вами ещё сидели вместе, – припомнил он.

– Совершенно верно, – мрачно сказал Каун. – Поэтому теперь я наконец хотел бы знать, что всё это время делал Стивен Фокс.

Хранение костей в оссуарии было в то время предпочтительным иудейским обычаем. Оссуарии вырубались из камня и имели форму прямоугольного ящика, обычно с отделкой, но никогда – с изображением человека. Часто в камне были выгравированы имена умерших. Надписи, сделанные на еврейском, арамейском или греческом языках, часто содержали и другие сведения; фактически многочисленные надгробные надписи, которые находят в некрополях, представляют собой настоящую социо-историческую энциклопедию уже тогда зачастую весьма гетерогенного населения Палестины.

Профессор Чарльз Уилфорд-Смит. «Сообщение о раскопках при Бет-Хамеше».

Стивен Фокс сидел на расшатанном складном стуле за не менее расшатанным складным столом в своей палатке и угрюмо пялился на экран лэптопа, холодное техническое изящество которого странно контрастировало с примитивной окружающей обстановкой. Рядом с компьютером стоял поднос с завтраком, который он унёс с кухни под неодобрительные взгляды повара. Поднос был из серой, помятой и побитой жести, как и тарелки на нём, как и кружка, в которой покачивалась странная, вроде бы похожая на кофе жидкость, грозящая того и гляди расплескаться при каждом ударе по клавиатуре, да и приборы – всё походило на списанное армейское хозяйство.

Стивен хотел использовать утро, чтобы успеть сделать кое-какие необходимые дела. Как, например, этот факс. Стивен каждый день начинал с того, что подключал к компьютеру свой мобильный телефон, чтобы принять через интернет ожидающую его электронную почту. Большая часть этих е-мейлов посылалась с его собственного компьютера, который стоял у него дома, был включён круглые сутки и принимал факсы. Если кто-нибудь посылал факс на номер Стивена, то сначала он поступал на жёсткий диск его компьютера, где и оставался до возвращения хозяина, но при этом он автоматически перерабатывался в е-мейл, который так же автоматически пересылался на интернет-адрес Стивена, так что он мог принять его в любой точке мира, где бы ни находился. Таким образом, он был досягаем практически всегда и, как показывал сегодняшний факс, который он перечитывал уже второй раз, это себя оправдывало.