Лучшее, что может случиться с круассаном - Пабло Туссет Страница 28

– Хорошо, я мог бы спросить вас, подозреваете ли вы, почему или с кем она могла уехать, но полагаю, что если бы вы что-то знали, то уже сказали бы мне, вы меня понимаете? Так что, если вы не против, то можете предоставить нам данные о себе, и мы постараемся закончить на этом первую стадию расследования. Она займет примерно пару дней. Если к этому времени мы не выйдем на след, то придется начать вторую… более интенсивную стадию. Вы меня понимаете? Наш гонорар – двадцать тысяч песет в день, плюс непредвиденные расходы: поездки и так далее, но если нам придется внести в счет хотя бы лишнюю минуту, мы оповестим вас предварительно.

Сейчас, когда он разговорился, стал очевиден не только заметный акцент, любимые словечки, но и привычка произносить их с улыбкой и заканчивать каждое предложение особо конфиденциальным тоном, словно ища в собеседнике сообщника. Лицо его часто подергивалось, так что становился виден золотой зуб справа на верхней челюсти, и я не мог не подумать, какого черта частный детектив не скрывает такого характерного тика.

– По-моему, это разумно. Если через пару дней мы ничего не узнаем, думаю, придется обратиться в полицию. Но пока, пожалуйста, мы не хотели бы, чтобы кто-то знал, что вы ее ищете по чьему-то поручению. Это основное условие.

– Об этом не волнуйтесь, мы никогда не поднимаем лишнего шума, вы меня понимаете? Что касается того, что вы решите предпринять дальше, это ваше дело: мы можем продолжать расследование или тут же убраться, как будто ничего не случилось… Разумеется, не считая тех случаев, когда мы будем обязаны заявить в полицию – вы меня понимаете? Мы подчиняемся определенным… законным установлениям. Францеск, записывай, пожалуйста. Итак: полное имя исчезнувшей?

Робельядес-младший достал из пиджака блокнот и шариковую ручку, и я взмолился, чтобы Lady First вспомнила вторую фамилию своей подруги. Она вспомнила: Миранда. Эулалия Роблес Миранда. И не только фамилию, но и адрес, возраст, место работы и должность – ну, это было просто. Сын записывал данные, папочка выспрашивал их и наконец попросил фотографию. Lady First ненадолго отставила свой стакан и вышла в коридор за фото. Робельядес-старший между тем начал выбираться из кресла – задача, оказавшаяся для него не из легких.

– Значит, сеньор Молукас, так с вами и порешим…

Сын тоже встал, а вслед за ними и я.

– Сегодня пятница. Так, посмотрим… суббота, воскресенье… к утру понедельника подготовим для вас первый доклад. Не возражаете, если я позвоню вам в понедельник, чтобы уточнить время?

– Отлично, будем ждать вашего звонка.

– И не переживайте, видите ли, в нашем деле такое происходит часто, и, как правило, все отделываются легким испугом, вы меня понимаете? Так что не из-за чего переживать.

Он размахивал руками, как ветряная мельница, словно чтобы разогнать мнимые угрозы. Теперь, когда благоразумная осторожность первых минут прошла, он с явным облегчением не скрывал своих эмоций и выглядел даже чуточку снисходительно. Сын, напротив, преисполнился серьезности, возможно осознавая свою роль подручного.

Появилась Lady First с фотографией. Подойдя к Робельядесу, она спросила, годится ли ему такая. Мне удалось увидеть ее с обратной стороны, на просвет. Привлекали внимание рыжеватые волосы с медным отливом, таким безупречным, что это могла быть только хна.

– Хорошее фото, да… лицо видно совершенно отчетливо. Красивая женщина. Очень красивая, хм… В этом она больше всего похожа на вас… да позволит мне ваш муж маленький комплимент.

Он усмехнулся и повернулся ко мне, сверкнув золотым зубом. Я слегка наклонил голову, как будто благодарил за комплимент от имени Lady First. Затем мы обменялись крепкими рукопожатиями, я проводил обоих до дверей и подождал, пока они войдут в лифт.

Когда я вернулся в гостиную, Lady First уже снова налила себе виски и пыталась добраться до стеллажа, на который я положил ее свадебную фотографию. Я тоже налил себе изрядную порцию, думая о том, зачем так спешно ставить фотографию на место. Мы оба молчали: она сидела на диване, я стоял у мини-бара.

– Готово. Видишь, ничего сложного.

– Тебе кажется, мы все сделали правильно?

– Конечно. Разве тебе самой так не показалось?

– Не знаю, я так нервничала.

– Ну, это было не заметно… Слушай, прости, но мне нужно бежать, как только я буду уверен, что Робельядесы меня не заметят. Завтра позвоню, тогда и поговорим, а теперь у меня времени в обрез.

Одним глотком осушив стакан, я направился к двери. Lady First, смирившись с тем, что ей придется остаться наедине со своим виски, вызвала лифт и заставила меня похолодеть, проведя рукой по моему затылку и поцеловав в щеку прочувствованным поцелуем, а не просто чмокнув из вежливости. Легкие алкогольные пары обволакивали ее ароматным облачком. Я притворился удивленным, подмигнул а-ля Сэм Спейд и вошел в лифт.

Я спустился в гараж, намереваясь воспользоваться Черной Бестией, но в последний момент подумал, что можно использовать одолевавшую меня после виски Легкую сонливость и вздремнуть немного. В конце концов я вышел, поднявшись по пандусу, где меня мог видеть другой сторож, вероятно работавший в ночную смену. Едва вернувшись, я позвонил в телефонную службу побудки, чтобы меня разбудили в двенадцать, и залег – проспать три долгих часа, которые отделяли меня от этого времени. Если мне предстояло не спать всю ночь, чтобы начать настоящее расследование, лучше было отдохнуть.

Средневековый пир во всем своем великолепии: длинные деревянные столы, под стать им скамьи, горы дымящихся яств на блюдах; фаршированные лебеди и фазаны, зажаренные целиком поросята, полуобглоданные ребра, кувшины с вином. В середине зала самые упившиеся гости танцуют простонародные танцы на круглом дощатом помосте, перемежаемые отрыжкой здравицы заглушают пение трубадуров. Сотрапезники обжираются, чавкая и сопя; все, кроме меня, потому что я терпеть не могу есть руками – еще одна дурная буржуазная привычка. Напротив меня на почетном хозяйском месте сидит принц Чарлз, лопоухий, румяный, с фамильным гербом, вышитым на груди королевского камзола из кроваво-красного бархата. Он целиком сосредоточен на своем деревянном блюде, в котором алчно копается пальцами, выбирая кусочки мяса полакомее и тут же с аппетитом пожирая их. Справа от него, расставив локти на столе, Елизавета II высасывает сок из ракушек с упоением медведя, разоряющего улей. Еще правее королева-мать вылизывает до последней капельки со своего блюда соус, который подливает большими ложками слуга. Я уже собираюсь привлечь внимание принца к свинским манерам его сотрапезницы, как вдруг с удивлением различаю телефонный звонок, вплетающийся в музыкальные узоры трубадуров. Это сигнал. Стряхивая остатки сна, спешу к телефону.

Я снял трубку, ожидая услышать сообщение телефонного будильника, но вместо этого наткнулся на странную, живую тишину.

– …Пабло?

– Да?

– Как дела?…