Анатомия страха - Джонатан Сантлоуфер Страница 29

Тема: Предупреждение

В чем дело? Думаю, время сейчас для общения не самое подходящее.

Он и сам не знает, почему посылал сообщение Свифту. Может, потому, что на него произвел впечатление арсенал в подвале. Он печатает:

«У меня ощущение, будто за мной кто-то наблюдает».

Свифт отвечает:

«Такое же ощущение и у меня. Думаю, что-то пошло не так. Не посылай сообщений, повторяю, не посылай сообщений.

Лучше вообще на некоторое время прервать контакты. Мое сообщение удали».

Что он имеет в виду? Что значит «что-то пошло не так»?

Его сердце отчаянно колотится. Он закрывает глаза, выбирает из памяти фразу из своего катехизиса и повторяет:

– Нести смерть и принимать ее. Нести смерть и принимать ее. Нести смерть и принимать ее. Нести смерть и принимать ее. Нести смерть и принимать ее нести смерть и принимать ее нести смерть и принимать ее нестисмертьиприниматьеенестисмертьиприниматьеенестисмертьиприниматьеенестисмертьиприниматьеенестисмертьиприниматьеенестисмертьиприниматьее…

Дольше задерживать дыхание не получается – начинает кружиться голова. И вновь поднимается тревога. Перед прикрытыми веками разворачивается транспарант.

А затем он слышит голос Бога, который предлагает простой план.

Дентон набрал номер. Он скоро выбросит этот недавно приобретенный дешевый мобильник. Сделает всего два звонка и сразу выбросит.

– Привет, Джо. Как дела?

– Вот сижу и жду, когда ты позвонишь и спросишь, как дела. Едва дождался. Уже начал подумывать, не позвонить ли кому-нибудь из репортеров или еще куда.

– Успокойся, Джо. Я был занят. Ты же знаешь, какая у меня работа. А что, собственно, случилось?

– Ничего. Просто мне надоело сидеть в этом дерьме, и я решил поехать в Гонолулу раньше, например в конце месяца.

– И что?

– Что-что… А то, что мне нужны деньги. Понял?

«Ах ты, сукин сын!»

– Будут тебе деньги. Кстати, взносы за твой кондоминиум уже заплачены. Не только очередной, но и последний.

– Ну и прекрасно. Теперь гони остальные, как обещал.

Дентон помолчал, сделав вид, будто задумался.

– Я принесу деньги. Сегодня вечером. Тебя устроит?

– Да.

– Тогда жди. Но я приду поздно. Ничего?

– Ничего-ничего. Я буду дома. Мне некуда идти.

Разъединившись с Джо, Дентон набрал другой номер и произнес всего одну короткую фразу:

– Сегодня вечером.

Теперь все, телефон можно выбрасывать. «Прощай, Джо».

Дентон перевел дух и переключился на текущие дела. Значит, газетчики уже все знают. Неудивительно. Это просто чудо, что они не докопались раньше. Теперь придется устроить пресс-конференцию, сгладить кое-какие шероховатости. Главное, чтобы они подольше не докопались до основного. Серийный убийца – это, конечно, скверно само по себе, но много хуже, если они узнают, что причина преступлений – расовая ненависть. Вот тогда уж все эти чертовы чувствительные либералы примутся за дело.

Он развернул «Пост» и просмотрел статью. Черт возьми, как они пронюхали о Родригесе? Впрочем, если работать с умом, это не так уж трудно.

– Так вы, Родригес, умеете читать мысли?

– Нет, сэр. Только лица.

– В самом деле? И что вы сейчас видите на моем лице?

– Ваше лицо свидетельствует, что вы успешный, знающий себе цену человек».

Казалось, что тут особенного, в этом коротком разговоре? Но почему-то у Дентона после этого испортилось настроение. Нет, не следовало разрешать Руссо включать его в группу. И конечно, она спит с этим парнем. Тут нет вопросов. Может, его раздражало именно это? За Родригесом нужен глаз да глаз. Кстати, и за Руссо тоже.

Штаб-квартира манхэттенского отделения ФБР была похожа на консервативную адвокатскую фирму. Только служащие одеты не так респектабельно.

Мы с Терри прибыли для участия в допросе подозреваемого и теперь следовали за агентом Ричардсоном. Он вел нас вдоль длинного прохода, по обе стороны которого располагались небольшие отгороженные закутки – видимо, кабинеты агентов. Помещение для допросов находилось в конце прохода и состояло из двух комнат. Через двустороннее стекло мы увидели агентов Коллинз и Арчера, а также великолепную женщину, доктора Штайр. Ричардсон сказал, чтобы мы подождали, но Терри двинулась за ним.

Вскоре она появилась в соседней комнате, по ту сторону стекла.

Я нашел выключатель, щелкнул им, и актеры за стеклом начали разыгрывать пьесу.

– В главном управлении решили, что допрос будет вести доктор Штайр, – сообщила Коллинз. Углы ее рта опустились, что означало разочарование и досаду. – Вы, Руссо, можете только наблюдать.

– Извините, – возразила Терри, – но Дентон настаивает, чтобы на допросе присутствовал представитель полицейского управления Нью-Йорка. Он поручил это мне. – Она пососала нижнюю губу и потерла ладонью глаза. Оба этих движения выдавали ложь.

Коллинз шумно вздохнула:

– Ладно, но, пожалуйста, не мешайте доктору Штайр. Тут и так собралось слишком много людей.

Штайр обратилась к Коллинз:

– К сожалению, вам придется перейти в соседнюю комнату.

Коллинз открыла рот, но не произнесла ни слова.

– Дело в том, – пояснила Штайр, – что подозреваемого ничто не должно отвлекать. Поэтому участие в допросе двух женщин мне кажется достаточным. Мне очень поможет, если вы будете внимательно наблюдать за допросом и фиксировать все мои огрехи. – Она улыбнулась. – Заранее большое спасибо.

Сомневаюсь, что Коллинз в этот момент что-то восприняла. Настолько силен был шок от того, что ее так бесцеремонно выпроводили.

Штайр повернулась к Арчеру и попросила его остаться. Секунду спустя Коллинз вошла ко мне, и вид у нее был такой, словно ей только что сообщили о большом несчастье. Я подвинулся, чтобы дать место, но она осталась стоять в гордом одиночестве.

Вскоре дверь в задней части комнаты для допросов отворилась. Охранник ввел арестованного в наручниках на руках и ногах. Я подался вперед, чтобы получше рассмотреть его. Черты лица у этого человека были мелкие и невыразительные. Охранник усадил его на стул, прикрепил ножную цепь к металлическому кольцу на полу.

– Зачем эта канитель с цепями? – спросил я.

– Он опасен, – произнес Ричардсон. – У него дома обнаружили арсенал оружия массового поражения, наверное, больше, чем у Саддама. Похоже, он готовился к третьей мировой войне, здесь, в Куинсе.