Библиотекарь, или Как украсть президентское кресло - Ларри Бейнхарт Страница 29

— Чтобы он бежал.

— Что? Почему?

— Он не хотел ничего говорить. И я решила, что если велю ему бежать, а он не убежит, значит, действительно ничего не знает и все его слова — правда. Он действительно выпрыгнул в окно?

— Да.

— Был и другой вариант. Он — суперагент, и тогда вполне вероятно, что у него одна легенда накладывается на другую и Паркс просто убьет его, пытаясь достучаться до правды.

— Паркс? Что ты знаешь о Парксе? — Джек насторожился, Ниоб совершенно не должна была знать что-то о членах его суперкоманды.

— Ты мне сам рассказывал. Ты сказал, что он выходит из-под твоего контроля, и ты не знаешь, что делать, потому что потерять такого ценного сотрудника будет очень жалко.

— Рассказывал. Но я не назвал имени этого сотрудника.

— Но я знаю, что это Паркс, как ты теперь знаешь. Раньше или позже он перейдёт границу.

Морган кивнул, она был права, уж что-что, а в людях Ниоб разбиралась прекрасно.

— Так что я решила, что лучше всего дать ему сбежать и посмотреть, куда он побежит. Так мы узнаем, на кого он работает.

— А если мы его не поймаем?

— А твои люди могут его не поймать? — тихо спросила Ниоб.

— Ты ведь сама знаешь.

Существует прописная истина: если сам человек, который пустился в бега, не выдаст себя какой-нибудь глупостью, например, не прибежит в отчий дом, он может скрываться как угодно долго. Со стороны это может показаться невозможным, у нас ведь так много полицейских, так много способов выследить, так много изменников и людей, сотрудничающих с полицией. Подключить ФБР, ЦРУ, объявить награду в пять миллионов долларов за него, живого или мёртвого, и вы любого поймаете, но… мулла Омар и Осама Бен Ладен до сих пор на свободе. Как не пойман и неизвестный, рассылавший сибирскую язву. А вспомните Эбби Хоффмана, которого двадцать лет никто не мог поймать, хотя он жил совершенно ни от кого не скрываясь! А Качинский, который проходил в документах ФБР под оперативным псевдонимом Unibomber, и которого смогли поймать, только когда к делу подключился его брат? А сотни тысяч детей, которые бесследно исчезают каждый год?

Истина проста: человек в бегах может как в воду кануть.

— Предупредив его, я убедила его верить мне. А ещё я дала ему свой номер телефона и велела позвонить, если он найдёт что-то или окажется в безопасном месте.

Я знал, что они позади. Вряд ли они выпрыгнут в окно, скорее, они спустятся по лестнице, так что у меня есть фора. Бегаю я не очень хорошо, но страх и адреналин придали мне такое ускорение, что я летел как на крыльях.

А вдруг они будут стрелять? Пуля быстрее любого бегуна.

Лес, лес, скорее в лес, добраться до леса, и я спасён. Стоуи уничтожал целые леса, а улицы, бульвары и проезды, образовавшиеся на их месте, назвал «Дубовыми», «Кленовыми», «Буковыми» и «Берёзовыми» и ему было совершенно не важно, что улицы были полностью заасфальтированы и что единственной зеленью в этих жалких царствах были привозные газоны. Но для самого себя он сохранил целый лес, он отделял его поместье от мира, в котором царило созданное им самим уродство.

Здесь же росла прекрасная трава, казалось, такая трава бывает только в сказках. Наверное, лошадям здесь хорошо. И всего несколько минут назад мы были здесь с Ниоб. Ну, пускай не минут, часов, не важно.

Да, Ниоб вовсе не психопатка, которая с виду кажется просто впечатлительной женщиной. Выходит, не такой уж я и дурак. Это хорошо, если я выживу. Чёрт подери, что же происходит? Я очень устал, воздух разрывал мне лёгкие, я чувствовал, что у меня разболелось ахиллово сухожилие. Чёрт! На мне же вечерние туфли! Ой, дурак! Мог бы и подумать заранее. Что тебе стоило принести с собой свои обычные ботинки? Сбежал бы тогда прямо посередине вечера.

Я знал, где нахожусь. Я бежал вниз по склону, который скоро станет совсем ровным, а потом пойдёт вверх, вверх, вот это-то и плохо. Я первый раз стал жертвой, но, несмотря на это, прекрасно знал, что если вы бежите по верху гряды, вы представляете собой прекрасную мишень. Подстрелить меня будет проще, чем попасть в десятку в тире.

Когда? Когда? Когда же они уже, наконец, начнут пальбу? Ну, давайте, стреляйте же!

Какая глупость! Сесть бы, спокойно всё обсудить, объясниться…. Но они совершенно ясно дали понять, что подобный вариант развития событий их не устраивает совершенно.

Беги! Беги и забудь о боли!

Я оглянулся и разглядел вдали очертания дома и какие-то фигуры в окне. Высматриваете, куда я побежал, гады?

Когда я оглянулся во второй раз, я увидел, что за мной кто-то бежит. Чёрт подери! Значит, по меньшей мере, один из них близко. Хорошо бы это был тот толстый старик. «Он просто убьёт тебя», — услышал я слова Ниоб. У Джека Лондона есть прекрасный рассказ на эту тему… Чёрт подери, да можешь ты думать о чём-нибудь полезном, а не рассуждать о прекрасном? Давай, давай, казни себя за то, что не прошёл курс выживания в чрезвычайных ситуациях. Давай, давай казни себя за то, что не записался добровольцем в Военно-воздушных Рейнджеров, ну или где там у нас делают самых крутых спецов. Ты прекрасно выбрал время и место. О чём же надо сейчас думать? И тут я поскользнулся на конском навозе и грохнулся на землю.

Вставая, я уже знал, что расстояние между мной и преследователем значительно сократилось.

Я знал, что склон пошёл вверх — я чувствовал, как мне становится всё труднее и труднее поднимать ноги, словно бы кто-то тянет меня за плечи, тянет меня к земле. Господи, да! Вот она — светлая мысль! Там же темнее, чем здесь! Мне повезло: ночь тёмная, на небе облака, ни тебе звёзд, ни луны. Ну, так вот, я сейчас взберусь на высокий участок, надо отбежать подальше, там, где снова начинается понижение, и бежать, низко пригибаясь к земле, надо отгородиться от пули землею. Хорошая мысль.

И как только я почувствовал, что я спустился настолько, что перестал быть видным с другой стороны, я пригнулся так низко, как только мог.

И я не ошибся. Бах! Грянул сзади выстрел. Я читал, что люди всегда чувствуют, что пуля пролетела в метре от них. Я ничего не почувствовал, ни там дуновения ветерка, ни свиста пули. Я знал только, что она меня не задела.

Зато я ошибся с вычислением самой высокой точки, от которой надо отбежать, чтобы перестать быть видным. Я всё ещё бежал вверх по склону. Он казался почти ровным, но на самом деле он с каждым метром был чуть-чуть выше, так что я был вынужден просто распластаться на земле и дальше двигаться ползком. Нет, конечно, это было лучше, чем получить девять граммов в сердце, но всё равно, приятного было мало. А ползти надо было чем быстрее, тем лучше.

И я полз. Вдруг я услышал вдалеке шумное дыхание. Я чуть не заплакал. Это не по плану! Но какие слезы, если эта скотина с минуту на минуту поймает тебя?

И я пополз на четвереньках, стараясь двигаться вперёд как можно быстрее и одновременно не угодить под пулю. И вдруг я словно услышал голос ангела: «Петляй! Чёрт подери, петляй как заяц!» Это же были слова, которые кричал Питер Фальк Алану Аркину, когда они бежали от преследователей в джунглях. Их это спасло, а ведь герой, которого играл Аркин, был простым врачом.