Я все знаю - Мэттью Фаррелл Страница 3

– Не знаю, – ответил Джерри, – но не я.

– Ладно. Как ты заставил ее заплатить за свою ошибку?

– Сначала я вылил на нее канистру бензина. От запаха у меня защипало в глазах. Как только бензин коснулся ее кожи, она начала психовать – видимо, никак не могла поверить в то, что происходит. Она крутилась как бешеная, пыталась освободить ноги или руки, мычала и плакала. Мне так понравилось за всем этим наблюдать! Я сказал ей, что она могла бы жить дальше, если бы не выделывалась передо мной, но, видно, такова уж ее судьба.

– Ты не задумывался о том, чтобы отпустить ее?

– Вы меня вообще слушаете? Я не мог ее отпустить. Мне бы этого не позволили. В общем, я зажег спичку и сказал, что у меня тоже куча друзей. Она пыталась что-то сказать, но из-за скотча ничего было не разобрать, и я бросил спичку ей на колени. Господь всемогущий, через секунду она уже вся полыхала! Это было просто безумие какое-то. И эти крики! Их было слышно даже через скотч. Я еще немножко там постоял, но потом начали загораться кусты и листва на земле. Надо было поторапливаться, пока кто-нибудь не вызвал пожарных. Я пошел обратно к грузовику и начал насвистывать песенку. Такому не веришь, пока сам не попробуешь, но, оказывается, свист и вопли неплохо сочетаются; есть в этом какая-то гармония. Я бы даже сказал, что это была наша с ней песня – ну, знаете, написанная только для нас двоих.

В комнате воцарилась тишина. Рэндалл выключил видео, положил пульт на стол и скрестил руки, наблюдая за реакцией сидящих перед ним мужчин.

Доктор Лайнхарт, глава департамента психиатрии Кваримского университета, продолжал смотреть на погасший экран. Его поза и выражение лица не изменились – однако он едва заметно покачивал головой.

– Мне казалось, вы сообщили, что делаете успехи, – наконец произнес он.

Питер несколько раз потер свои колени:

– Так и есть. Мы лишь просим вас учесть, что в ходе эксперимента могут наблюдаться периоды улучшения и ухудшения. Путь к выздоровлению не бывает легким. По моему мнению, Джерри понадобится еще как минимум от восьми до десяти терапевтических сессий, лишь тогда можно будет говорить о каких-либо значительных изменениях. Мы работаем над их достижением.

Сидевший до этого спиной к Питеру и Рэндаллу доктор Лайнхарт подвинулся к краю кресла и обернулся к своим собеседникам. Он рассеянно почесал покрытый пигментными пятнами лоб.

– Я только что увидел, как пациент, который до этого демонстрировал отчетливую положительную динамику, регрессировал до возвращения к своим насильственным фантазиям. Как, по-вашему, я должен буду просить совет о выделении дополнительных средств, если у нас нет никаких результатов по итогам использования предыдущей порции финансирования? Это не успех, а шаг назад – и пребольшой, да позволено мне будет это заметить.

Питер поднялся и встал перед экраном.

– И все же, сэр, в целом это можно считать свидетельством прогресса. Более того, он заметен и в отношении других наших испытуемых. Джерри, как вы знаете, наш третий пациент. Его можно назвать высокоинтеллектуальным одиночкой: ни друзей, ни семьи. Его отец умер, когда мальчику только исполнилось восемнадцать, а мать – за два года до этого; схожая картина наблюдается и в анамнезе двух других наших пациентов. Когда я впервые увидел Джерри, то сразу же заметил у него некоторые психопатические наклонности, которые тогда как раз угрожали проявиться в полную силу. Изначально его фантазии об убийстве этой секретарши включали также эпизоды пыток и насилия. Он рассказывал, что хотел бы ее расчленить, избить и придушить, но не дать умереть – а затем отпустить, подождать, пока она отдышится, и повторить это. В такие моменты он демонстрировал полное отсутствие эмпатии и рефлексии; его полностью захватывали гнев и желание полной власти над этой девушкой.

Пожилой профессор перевел глаза на Рэндалла. Тот продолжал молчать.

– Джерри болен. Разница заключается лишь в том, что человек, которого я видел ранее, был на пути к выздоровлению – а теперь снова вернулся к мыслям о том, чтобы сжечь эту девушку заживо. Я не могу представить это совету.

– На видео, которое мы вам показали, зафиксирована наша двадцать первая по счету встреча с Джерри, – ответил Питер. – Это означает, что в течение двадцати предыдущих встреч он повторял, что хотел убить эту секретаршу, и объяснял, как именно собирался это сделать. Я ни на чем не настаивал и ни к чему его не подталкивал, но постепенно Джерри начал изменять подробности своего рассказа. То, что изначально задумывалось как акт жестокой личной мести – акт изнасилования и удушения, исторжения ее последнего вздоха, – превратилось в серию расплывчатых образов. Он перестал играть в этой истории главную роль и стал как бы наблюдать ее со стороны. Произошла деперсонализация. На видео он рассказывает, как связывает ее и уходит прочь; по сути, он практически ее не касается. Да, он выливает на нее бензин и зажигает спичку, но при таком раскладе его больше нельзя считать напрямую ответственным за ее гибель. Девушка умирает от огня, а не от его рук.

– Но во время двух предыдущих встреч он рассказывал, что решил не убивать ее, – возразил Лайнхарт. Он скрестил руки на груди: – Ранее вы заявляли, что разработали теорию, согласно которой психопатическое поведение может быть сглажено в результате многоразового проговаривания подобных фантазий. Вы сказали, что в том случае, если испытуемые будут как можно более подробно описывать свои мысли, это ослабит их желание реализовывать их на практике. Я признаю, что поначалу эта тактика работала, однако, если в конечном итоге пациент возвращается к насильственному образу мыслей, мы просто теряем время.

– Подобные навязчивые идеи продолжат ослабевать, – настаивал Питер, – то, что мы видели, можно считать всего лишь небольшой ретардацией. Джерри продолжит дистанцироваться от желания совершить спровоцированное личными мотивами убийство до тех пор, пока оно не исчезнет. Однажды я спрошу его об этой секретарше – и он просто сменит тему. Исчезнет сама мысль об этом преступлении.

– А если он все же воплотит какой-нибудь из этих сценариев? – спросил Лайнхарт. – А вдруг, ставя этот эксперимент, мы гонимся за своими надеждами, а не исследуем факты? Более того, насколько мне известно, мы можем заронить в его душу что-нибудь, что облегчит совершение подобного убийства.

Питер покачал головой.

– Нет, – ответил он, – это так не работает. Я не предлагаю пациенту ничего, что могло бы как-то повлиять на его мысли. Я просто прошу как можно более подробно рассказать мне, что он представляет, как хочет убить свою жертву. Все происходящие изменения абсолютно естественны, а любое вмешательство исключено, вот почему мы продвигаемся с такими задержками. Джерри исцеляет сам себя. Как и любому другому пациенту, ему нужно самостоятельно пройти этот путь.

Доктор Лайнхарт переводил взгляд с Питера на Рэндалла. Он все еще не выглядел убежденным.

– Расскажите мне об остальных. На каком они этапе?