Лондонские мосты - Джеймс Паттерсон Страница 3

Глава 5

— Успокойтесь, джентльмены. Никто не пострадает. По крайней мере в этот раз.

Находясь в восьмистах милях от места событий, Волк наблюдал за происходящим в пустыне в режиме реального времени. Как все просто! Установленные в Санрайз-Вэлли четыре камеры передавали видеоинформацию на четыре монитора в комнате дома в лос-анджелесском районе Бель-Эйр, где он и расположился. По крайней мере на время.

Не отрываясь от экранов, Волк следил за тем, как люди в военной форме сажают обитателей Санрайз-Вэлли в поджидающие их грузовики. Картинка была отличная, он мог прочитать надпись на нашивках на рукавах солдат: «Отряд 72. Национальная гвардия».

Внезапно Волк подался вперед:

— Черт! Не надо! Не делай этого, приятель.

Он несколько раз быстро сжал пальцами черный резиновый мяч, как делал всегда, когда злился или волновался.

Один из гражданских поднял ружье и направил на солдата. Какая глупость!

— Идиот! — крикнул в экран Волк.

Мгновение спустя мужчина с ружьем уже лежал на земле, уткнувшись лицом в бурую пыль, что послужило хорошим уроком для прочих жителей Санрайз-Вэлли, поспешивших занять свои места в грузовиках. «Это нужно было предусмотреть с самого начала», — подумал Волк. Непредусмотрительность обернулась маленькой проблемой.

В объективе одной из камер возник транспортный самолет, который, приблизившись к городу, совершил над ним круг. Снимавший его оператор находился, по всей вероятности, на армейском грузовике, спешно покидавшем обреченный городок. Картинка была черно-белая, что усиливало впечатление от увиденного, придавало происходящему больший реализм.

Сидевший на грузовике оператор по-прежнему не выпускал из виду скользящий над Санрайз-Вэлли самолет.

— Ангелы смерти, — прошептал Волк. — Прекрасный образ. Какой я художник.

Дверь грузового отсека открылась, и двое мужчин не без труда столкнули вниз топливный бак. Пилот заложил левый вираж и устремился в сторону от города. Он положил на место свою деталь пазла, выполнил свою часть работы и справился с этим хорошо.

— Будешь жить, — объявил Волк.

Теперь камера показывала панорамный вид, следя за медленно падающей бомбой. Потрясающее зрелище! Даже ему было страшно смотреть. Даже ему.

Бомба взорвалась примерно в сотне футов над землей.

— Ну ни хрена себе! — сказал Волк. Слова сами сорвались с языка. Обычно он не проявлял таких эмоций. На его глазах — оторваться было просто невозможно — «газонокосилка» уничтожила, сровняла с землей все в радиусе пятисот ярдов от точки сброса. Все живое, что находилось в этих пределах, погибло. Разрушение было полным. В окнах домов, отстоявших от места взрыва на расстоянии десяти миль, вылетели стекла. Содрогнулась земля и покачнулись здания в Элко, примерно в тридцати пяти милях от Санрайз-Вэлли. Взрыв услышали в соседнем штате.

И не только. Его услышали, например, в Лос-Анджелесе. Потому что крохотный городок Санрайз-Вэлли был всего лишь испытательным полигоном.

— Это разминка, — сказал Волк. — Начало кое-чего куда более грандиозного и великого. Мой шедевр. Моя расплата.

Когда все началось, я находился на Западном побережье, пребывая в блаженном неведении и вовсю наслаждаясь четырехдневным отпуском, первым за последние почти полтора года.

Первая остановка — Сиэтл, штат Вашингтон.

Сиэтл — красивый, жизнерадостный город, в котором, по крайней мере на мой взгляд, нарочитая грубоватость и простота старины естественно и приятно сочетаются с блеском и напором новых технологий. При других, обычных, обстоятельствах посещение этого города, наверно, доставило бы немалое удовольствие.

Обстоятельства, однако, были не совсем обычные, времена неопределенные, а чтобы вспомнить почему, достаточно только посмотреть на маленького мальчика, крепко ухватившегося за мою руку, когда мы переходили Уоллингфорд-авеню.

Взглянуть на него или прислушаться к тому, что говорит сердце.

Мальчика зовут Алекс, он мой сын, и видел я его впервые за последние четыре месяца. Они с мамой живут в Сиэтле, а я в Вашингтоне, в округе Колумбия, где работаю в Федеральном бюро расследований. Вопрос о том, с кем жить мальчику, в данный момент, после парочки весьма бурных стычек, рассматривается органами опеки, хотя у нас с его матерью и сохранились вполне дружеские отношения.

— Ну как, весело? — спросил я маленького Алекса, не расстававшегося с Му, пятнистой коровой, его любимой игрушкой той поры, когда он жил со мной в Вашингтоне.

Малышу лишь недавно исполнилось три года, а он уже болтает без умолку и вообще радует меня во всех отношениях. Боже, как я его люблю! Его мать, Кристин, говорит, что у нас одаренный ребенок, очень умный, с творческими способностями, а так как она преподает в начальной школе и считается замечательной учительницей, то сомневаться в ее оценке не приходится.

Кристин жила в районе Уоллингфорд, отличном месте для прогулок, поэтому мы с Алексом решили далеко не ходить. Сначала поиграли на заднем дворе, просторном, обсаженном елочками, с прекрасным видом на Каскадные горы. Потом, во исполнение инструкций, полученных от Мамы Наны, я сделал несколько снимков, и Алекс потащил меня в огород, где росли помидоры, салат и кабачки. Все выглядело ухоженным, трава аккуратно подстрижена, а на подоконниках в кухне стояли горшочки с розмарином и мятой. Я сфотографировал Алекса и на их фоне.

Обойдя двор, мы отправились на игровую площадку, где немного поиграли в бейсбол. Следующим на очереди был зоопарк, потом еще одна прогулка, теперь уже вокруг Зеленого озера. Алекс с восторгом рассказывал о приближающемся детском Празднике моря и никак не мог понять, почему я не останусь. Зная, что будет дальше, я приготовился к нелегкому объяснению.

— Почему ты всегда должен куда-то уезжать? — спросил он, и у меня не нашлось подходящего ответа.

Острая, такая знакомая боль сковала грудь. Я хотел бы быть с тобой всегда и везде, малыш.

— Потому что должен. Но я скоро вернусь. Обещаю. Ты же знаешь, я всегда держу слово.

— Это потому, что ты полицейский? Поэтому ты должен уехать?

— Да. Отчасти поэтому. Такая у меня работа. Надо зарабатывать деньги на кассеты с мультиками и поп-тарт. [1]

— А почему ты не найдешь другую работу? — не отставал Алекс.

— Я об этом подумаю, — сказал я и не солгал.

В последнее время мысль о том, чтобы покончить с карьерой полицейского, посещала меня все чаще. Я даже поговорил об этом со своим психиатром.

В половине третьего мы наконец вернулись домой. Здание было старое, в викторианском стиле, но недавно отреставрированное, выкрашенное в синий цвет с белой окантовкой и находящееся в отличном состоянии. Уютное, светлое, прекрасное место для подрастающего ребенка. Как, надо признать, и сам Сиэтл. Из окна комнаты малыша Алекса даже открывался вид на Каскадные горы. Чего еще желать ребенку?