Убойная сила - Лев Пучков Страница 3

— А ну, тихо! — басом гаркнул с верхней шконки здоровенный мрачный мужик, заросший недельной щетиной. Гомон моментально стих. «О! Пахан местный, — решил я. — Очевидно, сейчас будут прописку делать». И, положив авоську с вещами на пол, начал разминать кисти рук. То, что в тесном пространстве камеры у противника было явное численное превосходство, меня особо не смущало. «Первого, кто кинется, рубану, второго загрызу — остальные после такого начала вряд ли пожелают резвиться, — подумал я. — Пусть они шизоиды, но не совсем же ведь законченные…»

— Ну и что ты за фуй с бугра? — полюбопытствовал верзила, медленно спускаясь со шконки на пол. Растолкав публику, он стал приближаться ко мне.

Повернувшись к каланче левым боком и слегка напружинив опорную ногу, я приготовился долбануть вопрошающего пяткой в промежность и спокойно ответил:

— Сыч я… Отряд спецназа ВВ. Номер не скажу. — И, отведя взгляд в сторону, добавил:

— Замочил пленных «духов» в Грозном… Предварительный диагноз — шизофрения.

Обитатели камеры недовольно загудели — отчего-то им мой ответ не понравился. Верзила внимательно смотрел на меня с десяток секунд шалыми глазами, затем, обернувшись к публике, заорал:

— Да ша! Ша, чмыри! — И протянул мне руку, широко улыбаясь:

— Серега Смирнов — Новосибирский ОМОН. Тоже шизофрения, но никого расстрелять не успел. А жаль… — Он возбужденно сверкнул зрачками и, похлопав меня по плечу тяжеленной ручищей, резюмировал:

— Мы с тобой одной крови — ты и я. Ты Маугли читал?

— Ага, читал, — согласился я.

— Ну вот, — продолжил Серега. — Мы с тобой одинаковые — оба подхватили шизу на войне. А эти, шушера все тутошние — жировали, скоты, пока мы там кровь проливали. — Бешено зыркнув на недовольно притихших сокамерников, мой новоявленный кореш вдруг скаканул назад и, резким движением сдернув с верхней шконки отчаянно завизжавшего худосочного типа, распорядился:

— Жить будешь здесь. Тебе положено. — Затем Смирнов обвел сокамерников подозрительным взором и напористо поинтересовался:

— Вопросы есть?! — Вопросов не было. Таким образом я стал обитателем камеры для сотрудников правоохранительных органов, располагавшейся в психиатрическом отделении СИЗО № 1 славного российского города N…

Я ни капельки не раскаивался в том, что расстрелял этих ублюдков, и вопреки диагнозу врача, обследовавшего меня при аресте, был на сто процентов уверен, что с чердаком у меня все в порядке. Для меня контузия и четыре мелких осколка в спине не повод, чтобы лишиться рассудка: было дело, случались штуковины покруче и ничего — крыша на месте. Так, по крайней мере, мне кажется… Доктор был не прав: я ухайдокал ЭТИХ не будучи в состоянии шизофренического припадка, а наоборот — пребывая в здравом уме и твердой памяти.

Когда пленных «духов» начали грузить в машину, чтобы свезти в Ханкалу, возле школы, которую мы героически обороняли, образовалось изрядное скопление лишнего народа: репортеры, журналисты, правозащитники, представители ОБСЕ. Они двигались за танковой колонной как дисциплинированная пехота и, естественно, пожелали принять трепетное участие в таком грандиозном событии, как добровольная сдача в плен гордых «непримиримых», которые якобы не пожелали более проливать кровь сопливых русских мальчишек. Помнится, один из «духов» — высокий матерый мужик — презрительно бросил в видеокамеры: «Мне просто стало стыдно — с кем я воюю?! С пацанами, которые мне в сыновья годятся! Я пожалел их и вот — решил добровольно сложить оружие…»

Было бы интересно послушать, что ответил бы матерый, спроси его кто из журналистов: «И что ж ты, родной, сутками раньше оружие не сложил? Почему вплоть до разблокирования пулял по окнам подвала, не давая этим самым пацанам носа высунуть?»

Ан нет — дурных вопросов никто не задавал: похлопали дружески по плечу — молодец, мужик! Езжай в Ханкалу, там вас потом обменяют. Так вот…

По ходу дела возле школы оперативно орудовал медперсонал: собирали всех подряд раненых и убитых — и наших и «чехов». Всех, кому еще требовалась помощь, грузили в «таблетки», [4]чтобы везти на эвакопункт, а кому уже до лампочки — бирку на ногу и в тентованный «Урал»…

И вот, представьте себе: выхожу я из наспех раскинутой санпалатки — там у меня выковыривали осколки из спины — и наблюдаю такую картинку: немолодая уже медсестра выгоняет из «таблетки» шестерых ходячих раненых ребят и покрикивает: «Давай, давай, сынки — вон тяжелых несут! Сначала тяжелых отвезем, а потом за вами приедем…»

Глянул я на этих «тяжелых», и в глазах потемнело: наши санитары, пыхтя от натуги, тащили на носилках к «таблетке» двух уродов, которые отрезали головы моим бойцам и надругались над трупом Лешего… Если бы мне предложили их опознать чисто по внешним признакам, я, возможно, еще усомнился бы — они практически все похожи друг на друга, как однояйцевые близнецы. Однако у меня, как у любого профессионала, имеется характерная черта: пунктуально фиксировать результаты своей работы. Вот я и зафиксировал: один из «тяжелых» был ранен в задницу, а второй — в левое плечо, причем наши сердобольные санитары успели сооружить этим выблядкам обильные повязки.

Тот, кто имел ранение в ягодицу, держался молодцом: приветственно махал ручкой и скалился в журналистские видеокамеры, а второй зверьком зыркал по сторонам и натужно цедил воздух сквозь стиснутые зубы — промидолом, видимо, его баловать не стали.

Полюбовавшись этим замечательным зрелищем с десяток секунд, я под угрозой оружия заставил санитаров поставить носилки на землю, отогнал их подальше и методично расстрелял пленных, выпустив весь магазин… Повторяю — сделал я это не будучи в состоянии аффекта или боевого транса, а напротив, руководствуясь холодным расчетом и пребывая в здравом рассудке. Я просто казнил их. Если в нашей Богом обделенной стране Правосудие зачастую валяет дурака, в некоторых случаях его функции должен брать на свои плечи тот, кто на это способен… Кликнув своих оставшихся в живых бойцов, я показал им мертвых «духов» и пояснил, что справедливость восстановлена. Теперь каждый из них уверен на сто процентов, что любое зло наказуемо, а возмездие неотвратимо, независимо от того, что за спиной злодея стоит могущественная криминальная страна, и невзирая на юридические и правовые условности…

Вот, собственно, и все. К моему великому сожалению, при осуществлении сей акции присутствовало, как я уже упоминал выше, много ненужных свидетелей. Они подняли страшный шум, в результате чего по данному факту моментально возбудили уголовное дело и меня быстро эвакуировали на «вертушке» подальше от метких глаз и цепких рук народных мстителей великой Ичкерии, которые, впрочем, судя по слухам, поклялись отыскать злобного маньяка-убийцу хоть на Марсе… Ну и пусть себе ищут — для меня это не трагедия. Я уже давно смирился с мыслью, что если все «духи», желающие плюнуть на мой труп, выстроятся в затылок друг другу, то очередь получится не меньше, чем в доперестроечный воскресный денек к Мавзолею дедушки Ленина…