Отель - Олег Андреев Страница 3

И тогда толпа снова стала равнодушной и разошлась.

Рэбиджу номер понравился. Три ванные, два туалета, семь комнат, четыре телефона с разными номерами, две кровати и четырнадцать кресел.

Вот только занавески. Они были благородного темно-зеленого цвета.

– Слушаю вас, – с почтением склонился портье, угадав недовольство дорогого клиента.

– Поменяйте занавески. Я люблю бордо.

– Еще будут распоряжения?

– Потом. Свободны.

И он подал портье заранее подписанный свой собственный портрет.

– О, благодарю, – снова почтительно склонился портье. – У нас уже целая коллекция портретов знаменитостей. Если вы обратили внимание – они как раз все висят в коридоре… Ах да, – портье вспомнил, что как раз по коридору Рэбиджа везли в ящике. – Ну, надеюсь, вам будет любопытно ознакомиться. Кстати, в этом номере останавливался сам Элтон Джон, когда гастролировал в Москве, – похвастал портье.

Лучше бы он этого не делал.

Рэбидж, уже развалившийся на кровати прямо в ботинках и мирно посасывающий пиво из банки, вдруг вскинулся:

– Кто?!

– Элтон Джон, – повторил портье.

– В каком номере Эрл?

– Эрл Грэй? – уточнил портье. – Триста восьмой.

– Номер телефона?

– Ноль восемь по зеленому аппарату.

– Алло, Эрл, это я. Мы съезжаем сию секунду.

Портье открыл рот.

– Ты что, сдурел, мать твою?! – заорал в трубку Эрл. – Ты знаешь, сколько «зеленых» мы отвалили за наши номера? Ты знаешь, что в Нью-Йорке или Париже за такие бабки мы могли бы снять два дворца!

– Пусть вернут деньги.

– Они? Они не вернут! Здесь денег не возвращают. Что случилось?

– Я не хочу жить в гостинице, где ночевал этот «голубой».

– Какой «голубой»?

– Не важно. Мне здесь не нравится.

– Я тебя ненавижу, Рэб.

– Ты помолчи лучше, козел долбаный! А то уволю! – Рэбидж зашелся в крике, который так хорошо был известен поклонникам трэш-метал-рока. – Я сказал – съезжаем, значит – съезжаем.

– Куда?!

– Это не мое дело! Ты понял?!

– Понял, – уже потухшим голосом ответил Эрл.

Через полчаса Рэбиджа снова погрузили в ящик с дырочками и повезли по коридору уже в обратном направлении Теперь он специально смотрел на стены и видел сквозь дырочки портреты знаменитостей.

Ну конечно, разве он мог здесь остаться? Разве мог он позволить, чтобы и его портрет стал в ряд с этими ублюдками?!

Только в лимузине он спросил:

– Куда мы едем?

– В «Калифорнию».

– Русский отель? – испугался Рэбидж, наслышанный о местном сервисе.

– Успокойся. Американский. Пять звезд.

– В каком номере я буду жить?

– В люксе.

– История?

– В нем жил Клинтон. Надеюсь, это тебя не смущает? Ведь ты участвовал в его предвыборной кампании.

Это Рэбиджа действительно не смущало.

А Эрл, генеральный менеджер группы «Treasure», умолчал, что в этом же номере останавливался Паваротти, которого Рэбидж ненавидел за итальянское происхождение и причастность к классике.

Служащим «Калифорнии» тоже было строго-настрого наказано: ни слова о прежних обитателях номера люкс.

Когда подъехали, Рэбидж решил, что здесь оперативные меры не понадобятся: никто не знает, что культовая группа из Британии пожарным порядком перебралась из «Рамчуг-Рессовски».

Журналисты и фанаты остались с носом.

«Ох и повеселимся», – задорно подумал Рэбидж. После такого стресса ему обязательно надо было расслабиться.

Он позвонил менеджеру и приказал собираться на Красную площадь. Сначала он хочет поклониться Ленину.

В гостинице «Калифорния» пока еще не знали, какого беспокойного жильца поселили в президентский номер.

Вера Михайловна Лученок провела бессонную ночь. Одинокие женщины вообще спят чутко. Не то чтобы кошмары или волнующие воспоминания прошлой жизни, мигрень и подобные напасти – ничего подобного Веру Михайловну не мучило. Причина была другая. То ли природа так распорядилась, то ли сама Вера Михайловна просчиталась, но Афанасий так и не окотился. Ее элементарно обманули в тот не по-весеннему промозглый вечер в подземном переходе.

В тот день сослуживцы вручили ей памятный адрес и электронный будильник, проводив на нежеланный, но вынужденный отдых. Так бальзаковского возраста начальник БНТИ со знанием трех европейских языков и латыни прибавила к своему статусу приставку «экс» и под жидкие аплодисменты, с тортом и цветами, сдала свой пропуск в одном из ведущих отраслевых институтов страны.

Со временем Вера Михайловна утратила иллюзии и похоронила надежды на занимательную жизнь после ухода с работы: поездки в туристические Мекки Европы, селекционную работу на шести сотках. Она была разорена. Нет, деньги как бы не пропали/ Их можно было даже получить, но создать хотя бы первичный признак нормального существования эти цветные бумажки уже не могли.

В тот вечер шел дождь. Котенок в руках подвыпившей пожилой бабы был жалкий и дрожащий. А на сердце у Веры Михайловны прочно утвердились печаль и сожаление.

– Бери, не то я его в Муму превращу, – пригрозила баба, почуяв в красивой, слегка склонной к полноте даме потенциального клиента.

– А как его зовут? – спросила бывшая научная сотрудница, смутно понимая, что сейчас ей придется открыть кошелек.

– Афанасий, – не моргнув глазом выпалила баба. От бабы разило.

И Афанасий перекочевал из грязных рук торговки сначала в руки, а потом под жакет Веры Михайловны, где свернулся на упругой, державшей форму груди. Это потом, робко раздувая пушистую шерстку на животе Афанасия, Вера Михайловна будет безуспешно искать половые признаки мужчины, но, найдя только мелкие прыщики сосков, тем не менее успокоится. Когда же пришедшая в гости подруга определила пол Афанасия как однозначно женский, было уже поздно, оба – и женщина и животное – привыкли к мужской кличке.

Так вот, Афанасий должен был окотиться. Всю ночь он бродил по двухкомнатной малогабаритке, тяжело волоча по паркету отвисший живот, и искал себе укромное место.

Иногда подходил к кровати хозяйки и пристально наблюдал за ней. От этого взгляда Вера Михайловна просыпалась. Ей становилось неуютно. Она смотрела на фотографию сына, которого потеряла в чеченскую авантюру родного государства, пристраивала Афанасия обратно в корзинку, из которой он почему-то сбегал через несколько минут. Вера Михайловна наконец решилась и выпила снотворного: бывшей начальнице необходимо было выспаться. Утром надо на работу, и проспать никак нельзя.