Убить лучше по-доброму - Питер Свенсон Страница 3

После экскурсии по дому мы с Мирандой отправились в гостиницу и пообедали в ресторане «Конюшня». Мы ели поджаренные сэндвичи с рыбой и пили виски с содовой.

– Ты снова куришь? – спросил я, надеясь поймать ее на лжи и посмотреть, как она отреагирует.

– Что? – спросила она, нахмурив брови.

– От тебя пахло сигаретами. В доме.

– Затянулась пару раз, вот и все. Я не собираюсь снова курить, Тедди.

– Дело твое. Я просто спросил.

– Даже не верится, что дом уже закончен, – сказала она, макая дольки жареного картофеля в мой кетчуп.

Мы поговорили о доме, и я еще больше засомневался в своих подозрениях. Никакого чувства вины она не выражала.

– Останешься на выходные? – спросила она.

– Нет, я только заехал повидать тебя. Вечером у меня ужин с Марком ЛаФрансом.

– Отмени его и останься. Завтра обещают чудесную погоду.

– Марк прилетел специально ради этой встречи. И мне нужно подготовить расчеты.

Изначально я планировал остаться в Кенневике до вечера, надеясь, что Миранда согласится провести это время в ее номере. Но когда я увидел, как они с Брэдом милуются на очень дорогой кухне, за которую платил я, между прочим, то передумал. У меня созрел новый план. После обеда я отвез Миранду обратно на стройку, чтобы она забрала свою машину. Затем, вместо того чтобы сразу же выехать на шоссе I-95, я поехал на юг, в Киттери, где фабричные магазины тянулись на четверть мили. Я подъехал к рыночной площади, где продавали охотничье снаряжение и одежду; я проезжал мимо этого места много раз, но ни разу не останавливался. Примерно за пятнадцать минут я потратил почти пятьсот долларов на непромокаемые камуфляжные штаны, серый плащ с капюшоном, огромные летные очки и профессиональный бинокль. В общественной уборной напротив магазина я переоделся и в капюшоне и очках стал неузнаваем. По крайней мере, издали. Я снова поехал на север, припарковался на общественной стоянке возле бухты Кенневика, втиснув свой «Куатро» между двумя пикапами. Вряд ли Миранда и Брэд приедут именно на эту парковку, но все же я решил поставить машину так, чтобы ее не было заметно.

Ветер стих, но небо нависло серой пеленой, и теплый дождь решетил туманный воздух. Я прошел по мокрому песку вдоль берега, перебрался через каменную россыпь и глину и направился к утесу. Я двигался осторожно, глядя под ноги на мощеную дорожку – скользкую после дождя и неровную там, где корни выбивались из-под земли – вместо того чтобы любоваться непокорными волнами Атлантического океана, вздымавшимися справа от меня. Местами мощеная дорожка вдоль утеса была полностью разрушена, и поблекший знак предупреждал об опасности. Из-за этого по ней редко ходили, и в тот вечер я встретил только одного человека – девушку в спортивной толстовке, от которой пахло так, как будто она только что выкурила косячок. Мы прошли, не обмолвившись ни словом, даже не поглядели друг на друга.

В конце дорожки я шел вдоль полуразвалившейся бетонной стены, огораживающей с тыльной стороны каменный коттедж – последний дом, за которым на четверть мили тянулся заброшенный пустырь, ведущий к нашему участку. Дорожка спустилась к морю, пересекла небольшой каменистый пляж, усеянный изжеванными буйками и водорослями, затем круто поднялась между елями с переплетенными ветвями. Дождь усилился, и я снял промокшие темные очки. Полагая, что вряд ли столкнусь с Мирандой или Брэдом снаружи, я решил занять позицию, не доходя до пустыря, и укрыться в зарослях кустарника там, где отвесная береговая линия низко опускалась. Если кто-нибудь из них выглянет в окно и заметит меня с биноклем, они подумают, что я наблюдаю за птицами. Если кто-то подойдет, я быстро ретируюсь на дорожку.

Когда я взглянул на дом, нависавший над высохшей землей, мне не впервые бросилось в глаза то, насколько его задняя часть – выходившая на океан – стилистически отличается от противоположной стороны, выходившей на дорогу. Фасад дома, облицованный камнем, украшали небольшие оконца и высокие двери из темного дерева в форме гигантской арки. Задняя часть дома, обшитая светлым деревом, с абсолютно одинаковыми окнами и балкончиками, напоминала небольшую уютную гостиницу. «У меня много друзей», – ответила Миранда на мой вопрос, зачем в доме семь комнат для гостей, и бросила на меня такой взгляд, будто я спросил, зачем в доме водопровод.

Я нашел отличное местечко под низкой изогнутой елью, как бонсай, лег на сырую землю и настроил бинокль. Я был примерно в пятидесяти ярдах от дома и сквозь окна прекрасно видел, что происходит внутри. Я осмотрел первый этаж, но не заметил никакого движения, затем «поднялся» на второй. Ничего. Я отложил бинокль и взглянул на дом, жалея, что мне не видна подъездная дорожка. На первый взгляд, в доме не было ни души, хотя пикап Даггета все еще стоял там, когда я высадил Миранду.

Несколько лет назад я ходил на рыбалку с коллегой – товарищем по спекуляциям в Интернете, лучшим рыбаком из тех, кого я знал. Он всматривался в поверхность океана и точно угадывал, где рыба. Он объяснил мне, что хитрость – в умении не фокусировать зрение на чем-то одном, а впитывать все, что тебя окружает. Именно так он улавливал малейшее движение, колыхание воды. Я пробовал, но кроме головной боли ничего не добился. Еще раз осмотрев дом через бинокль и ничего не заметив, я решил снова испробовать ту хитрость – теперь уже на своем доме. Я взглянул на дом, который в бинокле расплывался перед глазами гигантским пятном, и ждал хоть малейшего шевеления; не прошло и минуты, как я заметил движение сквозь высокие окна будущей гостиной на северной стороне дома. Я навел бинокль на окно: Брэд и Миранда только что вошли. Я видел их довольно отчетливо; лучи заходящего солнца освещали окно как раз под нужным углом и при этом не слепили глаза. Я видел, как Брэд подошел к самодельному столику, который смастерили плотники, поднял кусок дерева, что-то вроде потолочной балки, и показал моей жене. Он провел рукой по рифленой стороне балки, она сделала то же самое. Его губы шевелились, а Миранда кивала ему в ответ.

На мгновенье я почувствовал себя полным идиотом, параноиком, вырядившимся в камуфляж и выслеживающим собственную жену и своего же подрядчика, но вот Брэд положил балку, и я увидел, как Миранда обняла его, запрокинула голову и поцеловала в губы. Одной рукой он прижал ее бедра к себе, а второй схватил ее растрепанные волосы. Я уговаривал себя отвернуться, но не смог. Я смотрел минут десять, я видел, как Миранда легла на стол, Брэд задрал ее темно-сиреневую юбку, стянул с нее белые трусики и вошел в нее сзади. Я смотрел, как Миранда одной рукой схватилась за край стола, а другая рука скользнула между ног, направляя его. Безусловно, они занимались этим не в первый раз.

Я поднялся и пошел обратно к тропинке. Не успел я скинуть капюшон, как меня стошнило в грязную лужу.

– Давно это было? – спросила моя попутчица.

– Неделю назад.

Она прищурилась и прикусила нижнюю губу. Ее веки казались бледными, полупрозрачными, словно китайский шелк.

– Что вы собираетесь предпринять? – спросила она.