Тайная книга - Грегори Самак Страница 3

Элиас удивился необычному звуку, который издала палка, упав на косые плашки паркета.

Старик продолжил лежать, но его правый глаз медленно открылся и осмотрел пол в этом месте. И он заметил щель, которая выдавала присутствие замаскированного люка.

Движимый любопытством, он с удивительным проворством вскочил, чтобы рассмотреть поближе таинственный ход.

С трудом отодвинув маленькую кровать, он полностью освободил крышку старого люка. Однако на ней не было ни кольца, ни какой-либо ручки. Тогда Элиас подобрал трость и попытался воспользоваться ей как рычагом.

Наконец дерево с треском уступило, и под крышкой обнаружилась древняя лестница со множеством ступеней, терявшихся во мраке.

Элиас стал спускаться в черноту неуверенным шагом. У него возникло впечатление, что он углубляется в какой-то бездонный подвал под домом. Потом почувствовал, что оказался в обширном помещении без малейшего проблеска света и гулком, словно подземный собор.

Его рука нащупала старый фонарь, свисавший с плиты перекрытия. Чиркнув зажигалкой, Элиас зажег фитиль и тут осознал, что попал в самое необычайное место, какое ему только доводилось видеть в жизни.

В слабом свете фонаря проступили контуры монументального зала, от которого на двух уровнях отходили и возвращались многочисленные кольцевые коридоры, образуя упорядоченную замкнутую систему. Элиасу показалось, что он находится в огромной, нереальных размеров библиотеке, поскольку все стены помещения, насколько хватало глаз, были покрыты бесчисленными рядами совершенно одинаковых книг, роскошно переплетенных в благородную кожу.

Зал с потолком многометровой высоты образовывал совершенный квадрат. Посредине стояли старинный письменный стол и простой деревянный стул. Стены сходившихся тут коридоров тоже были наполнены книгами. Увиденное сверху все вместе напоминало «розу», круглый витраж в соборе с квадратным алмазом посредине.

Это место было отмечено сверхъестественным величием. «По какой причине здесь, под домом, оказался скрыт этот словно забывшийся сном грандиозный зал?» – недоумевал Элиас. Такой огромный, упорядоченный, со сложной структурой…

В его глазах четкость расположения книг была изумительной. А завораживающее переплетение коридоров, уставленных томами от пола до потолка, вызывало головокружение.

Обернувшись назад, он увидел большую каменную лестницу, соединявшую подземный зал с домом. Он прошел только половину пути.

Возвышаясь над залом, он заметил бледное свечение, исходившее от надписи, высеченной на одной из стен. Внезапно она засияла так ярко, что ее свет на мгновение пронзил одеревенелое тело старика.

Элиас отвел глаза. Сияние залило светом весь зал, выявляя его красоту и сложный орнамент: путь открывался.

Он снова смог различить надпись перед собой: шесть больших, раскаленных добела еврейских букв. Горевших, но не сгоравших.

Зачарованный, он произнес вслух древнееврейские слова: «Сефер Хаим» – «Великая Книга Жизни». И вдруг в его голове раздался звон.

«О Вечный, впиши нас в Книгу Жизни» – эту молитву произносят нараспев каждый год в великий день Прощения верующие евреи по всему миру, вот уже пять тысяч лет. Как раз эта фраза и звенела в его голове.

Ему вспомнилась мелодия молитвы, которую верующие пылко подхватывают в синагоге. Ребенком он стоял рядом с отцом, слушая, как тот поет вместе с остальными: «О Вечный, впиши нас в Книгу Жизни!»

Он подумал об отце. Где он сейчас? Если бы только отец мог присоединиться к нему в этот миг, в таком чудесном месте…

Ведь вот же он, Элиас Эйн, простой старик, живший в бессмысленном веке, оказался в этом невероятном зале.

Его взгляд снова обежал бесконечные ряды книг. Никакого сомнения – он в священном месте. Ради него здесь витает дух Божий. Ему казалось, что он может почувствовать его, почти коснуться.

И тогда, несмотря на старость, он уселся прямо на пол, залитый благодатным золотистым светом, исходившим от огненных букв; его тело сжалось в комок, а ум погрузился в напряженное размышление.

Элиасу понадобились долгие минуты, чтобы прийти в себя от нереального масштаба своего открытия. Он встал. Его все еще переполнял восторг. Впрочем, вплоть до своих самых последних дней он будет ощущать эту силу всякий раз, когда ему случится сюда прийти.

Он ни к чему не осмеливался прикоснуться, проявляя такую же осторожность, как и древние священники Израиля, входившие в самое сердце священного храма Соломонова, в его святая святых, где некогда хранился ковчег Завета.

Столько всего превосходило его понимание.

Оживив одну за другой старые керосиновые лампы огромного помещения, он наконец-то смог в полной мере восхититься великолепием каждой детали. Его взгляд переходил от заставленных книгами стен к извилистым коридорам, которые пронизывали центральный зал. И он принялся обследовать различные его закоулки. Прошло немало времени, прежде чем он наконец обошел его целиком.

Стены библиотеки были покрыты резными полками, и на каждой стояли многие десятки превосходных томов, абсолютно одинаковых с виду.

На корешке каждого тома были вытеснены сочетания золотых букв, тайну которых Элиасу вскоре удалось разгадать. Эти еврейские символы следовали определенной логике: похоже, два первых знака соответствовали буквам алфавита, но затем после тире шла серия других букв, а вот они-то, судя по их расположению, могли обозначать только числа.

В самом деле, в каббалистической традиции каждая древнееврейская буква эквивалентна числу. Эта практика позволяла раскрыть тайный смысл некоторых текстов… Элиас был уверен: перед ним номенклатура многотомной, просто гигантской регистрационной книги.

Мысли теснились в его голове: вправе ли он коснуться ее? Если эта Книга обладает божественной природой, способен ли он понять ее по-настоящему?

Элиас испытал странное чувство: будто он дитя в руках Провидения. Неужели переезд в этот уединенный дом был просто совпадением? Он позволил течению событий направлять себя, и теперь не мог поверить, что все это – лишь дело случая.

Проведя узловатой рукой по лбу и волосам, он поймал себя на том, что думает о своей жизни, об умершей жене, утраченной семье.

Потом осмотрел первую попавшуюся на глаза полку: на корешке тома, начинавшего длинный ряд, были вытеснены буквы О и Р в сочетании с числами П и А. Элиас вспомнил, что А было равно единице, а П заменяло собой 80. Стало быть, вместе это должно было обозначать 81.

Все просто: перед ним восемьдесят первый том регистрационной книги, начинающийся с «ОР…». Он смог проверить это, бросив взгляд на следующие экземпляры, стоявшие на полке: номера томов шли в порядке возрастания, следуя тому же принципу. Это было воодушевляющим открытием, оно доказывало, что логика Библиотеки доступна человеческому разуму.