Добро пожаловать в ад - Майкл Корита Страница 3

Впрочем, все это относилось к тому периоду, когда мне было плохо. Так плохо, что хуже некуда. Меня только что вышвырнули из полиции — я потерял работу, а вместе с ней и смысл жизни, у меня опустились руки, и к тому же я был чертовски зол. Шло время, постепенно все как-то наладилось. Алекс Джефферсон превратился для меня в воспоминание. Нет, я не забыл его, но мысль о нем уже не сводила меня с ума.

— Вы зря тратите время, — сказал я. — Нет, я понимаю, вам нужно все проверить, выяснить, не было ли у кого мотива для убийства, но вы потянули не за ту ниточку, джентльмены. Я не видел его, я не видел ее, и я его не убивал. Вот, собственно, и все. Ни он, ни его жизнь меня уже не волновали. Больше не волновали.

Тарджент придвинулся поближе, провел рукой по волосам, потом угрюмо уставился в пол.

— Они не слишком торопились, когда обрабатывали его.

— Простите… — не понял я.

Он вскинул на меня глаза.

— Но ведь кто-то же его убил, не так ли, мистер Перри? Так вот, кто бы это ни сделал, он, прах его побери, не слишком спешил прикончить Джефферсона. Наоборот, он убивал медленно, наслаждаясь его мучениями. Можно подумать, какой-то кайф ловил. Вот так-то… Между прочим, на его теле насчитали сорок семь ожогов и более пятидесяти рваных и резаных ран. Ожоги от сигарет и зажигалки, раны нанесены чем-то вроде опасной бритвы. Некоторые разрезы довольно глубокие, словно он пользовался лезвием, как ножом. Другие выглядят просто как царапины, будто бедолагу кромсали обычным шпателем, которым художник соскребает краску с холста. У Джефферсона рот был заклеен широким скотчем, наверное, он пытался кричать… а может, и не кричал, просто содрогался в конвульсиях, ведь боль, надо думать, была адская… Во всяком случае, язык у него прокушен в нескольких местах.

Я отвернулся и невидящим взглядом уставился в окно.

— Меня не интересуют детали, детектив. Единственное, что мне нужно от вас, это чтобы вы вычеркнули меня из вашего списка. Ищите убийцу в другом месте.

Прежде чем убраться наконец восвояси, они промучили меня еще добрые десять минут. Мне не составило особого труда догадаться, что они станут делать дальше: проверят историю наших с Джефферсоном отношений, чтобы убедиться, действительно ли мы с ним расстались именно в тот день, что я сказал, и с тех пор наши дороги больше уже не пересекались, возможно, попробуют выяснить, где я был и чем занимался в ту ночь, когда он был убит. И если все пойдет, как надо, вернее, так, как должно быть, то я их больше не увижу.

Убедившись, что они ушли, я запер за собой дверь офиса, потом вышел на улицу и первым делом купил газету. Потом устроился на скамейке возле палатки, где продавались пончики, холодный ветер сердито ерошил газетные листы, мешая мне читать. Впрочем, долго искать мне не пришлось — как и следовало ожидать, статья об убийстве Джефферсона занимала всю первую полосу. Ничего нового для себя я не узнал — статья состояла только из полицейского пресс-релиза да коротенького сообщения о том, что жена убитого адвоката наотрез отказалась разговаривать с журналистами. Ну и, естественно, обычных заверений в том, что убийца будет найден, словом, классический пример информации для печати, которую в таких случаях дают копы. Что-то вроде «мы, конечно, время от времени будем сцеживать вам информацию, но вы, черт вас возьми, можете не сомневаться, что раньше времени вы ее все равно не получите!»

Фамилия репортера, написавшего статью, ничего мне не говорила. В случае необходимости я бы мог звякнуть в редакцию моей хорошей знакомой Эми Эмброуз, поинтересоваться, не известно ли ей об этом деле чуть больше, чем говорится в статье. Но мне это нужно? Я скомкал газету, швырнул ее в урну и двинулся обратно, к своему офису.

Дойдя до угла, я перешел на другую сторону улицы, поднялся по лестнице, отпер дверь офиса и переступил порог — меня встретила тишина. Мой партнер Джо Притчард почти постоянно отсутствовал, во всяком случае, так было последние несколько месяцев. К примеру, сейчас он, скорее всего, был на очередном сеансе физиотерапии, на которые ходил три раза в неделю, пытаясь по мере сил и возможности вернуть подвижность левой руке. Не так давно ему в плечо угодила пуля, и, хотя ее удалось извлечь, вреда она наделала немало. И лучшее тому доказательство — пустой письменный стол напротив моего.

Включив компьютер, я уставился в окно. Может, стоит все-таки позвонить Джо, хотя бы для того, чтобы рассказать, что произошло. Проклятье, он, должно быть, и так уже знает. Джо, по-моему, всегда все знал. Однако мне он не позвонил — и вот это было уже довольно странно. Правда, парень он башковитый, возможно, и в этот раз он опережал меня на шаг, как случалось довольно часто. Тогда, выходит, он уже сообразил, что, несмотря на реакцию полиции, ко мне все это не имеет ровным счетом никакого отношения.

— Это все было так давно, — пожаловался я, обращаясь к пустому столу.

Потом придвинул к себе стойку с файлами, вытащил тот, что лежал на самом верху, и открыл. Как-никак, напомнил я себе, у меня по горло работы, которую за меня, черт возьми, никто делать не станет.

Звонок Карен раздался в десять утра — это случилось на следующий день после похорон ее мужа. Я снова торчал у себя в офисе — печатал отчет по делу об опеке над детьми. Моим клиентом в данном случае выступал отец, он жаждал получить доказательства, что новый приятель его бывшей торгует наркотиками. Решил, наверное, что в суде это станет решающим доводом и детей отдадут ему. За те две недели, что я работал над этим делом, я выяснил, что никакого приятеля у его бывшей жены нет, и вдобавок убедился, что мой клиент не только дурак, но и мерзавец, каких еще поискать. Несмотря на то что он находил время названивать мне по шесть раз на дню, изводя бесконечными придирками и сварливо доказывая, что я ничего не смыслю в своем деле, потому как у «этой сучки» наверняка есть дружок, причем непременно «пушер», при этом он как-то умудрился напрочь забыть о том, что у его семилетнего сына был день рождения, и вспомнил об этом событии только три дня спустя. А когда вспомнил, то, не моргнув глазом, свалил это на бывшую жену. Впрочем, кто бы сомневался.

Я сидел, уставившись на экран компьютера, который уже успел «уснуть», пока я тщетно пытался подыскать слова, способные убедить моего клиента в том, что он идиот, не лишив его при этом желания оплатить счет, который я ему пошлю. И тут вдруг зазвонил телефон. Заученным движением я включил спикерфон [3] — привычка, которую я приобрел в отсутствие Джо, — и коротко бросил:

— Алло!

— Линкольн? — Голос в наушниках почти всегда звучал так, словно звонивший находится на другом конце света, но этот побил все рекорды. Потому что сейчас звонили не просто издалека — звонили из прошлого, звонил человек, которого я давно пытался вычеркнуть из памяти.

— Карен! — Я пожалел, что назвал ее по имени в тот же момент, как оно слетело у меня с языка. Что мне стоило притвориться, что я не узнал ее! И тут же поймал себя на том, что просто придумываю себе отговорки. Потому что я узнал бы ее голос, даже если бы она, не называя меня по имени, просто засопела в трубку. И она, кстати, тоже это знала.