Почтенное общество - Доминик Манотти Страница 3

Начало короткой перепалки, сюрреалистическое, потому что исход уже известен и он трагичен. Три силуэта пускаются в мрачное и жестокое па-де-труа. Опознать можно только Субиза. Шум борьбы, хрипы, удары, треск, крики боли, лицо в крови, стоны, ругательства. И снова удары, треск сломанной мебели, толчки, падение тела. И все, только тяжелое дыхание. И спешка.

Жюльен останавливает запись.

Сефрон вздрагивает:

— Этот тип, Субиз, он что, мертвый?

Все трое прекрасно знают, что теперь это уже не просто незаконное скачивание информации, — они замешаны в краже со взломом, отягощенной вооруженным нападением, возможно со смертельным исходом. И жертва не абы кто. Уровень дерьма, в которое они вляпались, сильно повысился.

— Жюльен, а они могут добраться до нас? — Этот вопрос задает Эрван, но он крутится у всех на языке.

Компьютерщик пожимает плечами, опускает глаза, тянет с ответом.

— В принципе можно не беспокоиться.

— В принципе? — Эрван начинает нервничать. — Что значит — в принципе?

— В принципе — значит в принципе. Я имитировал твой IP и пользовался разными машинами и серверами, прежде чем подсоединиться к компу этого мудака. Никто бы никогда до тебя не добрался, но…

— Что «но»?

— Откуда мне было знать, что там появятся эти два парня, прикончат его и заберут комп? Может, тебе это было известно? Нет? Так вот, если они заберутся в систему, то в конце концов выяснят, что кто-то в нее входил. А потом начнут искать, кто это был, это точно. Время, конечно, понадобится, но если они не лохи, то найдут. — И, как будто желая оправдаться, Жюльен добавляет: — Все должно было быть шито-крыто, но кто мог предположить, что будет такая жопа?

Эрван цедит сквозь зубы:

— Если они не лохи, — потом не выдерживает: — Ну мы попали!

Все трое замолкают. Эрван медленно обходит комнату, на мгновение задерживается у окна, опирается на подоконник, глубоко вздыхает.

Двое других выжидательно смотрят на него.

Эрван прерывает свои раздумья:

— Ладно, надо успокоиться. И пораскинуть мозгами.

Они усаживаются в кружок на подушках на полу.

Эрвану следовало бы заговорить, но он хранит молчание, и тогда неуверенно начинает Сефрон:

— Может, стоит позвонить в полицию?

Молодые люди буквально расстреливают ее взглядами, и теперь Эрван отвечает:

— Никакой полиции! Это последнее, что можно делать. Жюльен уже один раз осужден за вторжение в информационные системы, так что условный срок ему сразу заменят на реальное заключение. Прямая дорога в тюремную камеру. А у меня уже были терки с Субизом, и не мирные. В принципе мы тут из-за этого и собрались… Так что о полиции не может быть и речи, слишком опасно.

Жюльен предлагает выложить видео в Интернет:

— Это лучшее, что мы можем придумать. Как только оно станет публичным, мы окажемся более-менее в безопасности.

Эрван на мгновение задумывается:

— А можно выяснить, кто выложил видео на обменник?

— Не факт. И потом можно попробовать зашифроваться, чтобы было труднее распознать, но… Риск всегда есть…

— Тогда никакого Интернета.

— Черт возьми, Эрван!

— Сказал, никакого Интернета! По крайней мере не сразу. До нашей операции остается двенадцать дней. А после того что произошло сегодня вечером, начнется расследование. Если на нас выйдут, будут допрашивать, прижмут тем или иным способом, и тогда «Гедеону» [1] конец, это без вопросов. Мы не откажемся от операции, над которой работали полгода, от настоящего дела, о котором можно только мечтать и чего никто еще никогда не совершал.

— «Гедеон»? А мы? Что, если твои профи найдут нас раньше?

— А мы исчезнем. Ведь мы все предусмотрели, разве нет? Продержаться всего две недели, подумаешь, делов. — Пауза, затем Эрван встает. — Отлично. Решение принято. Обычные меры предосторожности. Жюльен, ты знаешь, куда идти, и продолжаешь работать над «Гедеоном». Тебя, Сеф, я беру с собой и нахожу надежное местечко, а потом и сам залягу на дно.

Сеф вздыхает и кивает.

Эрван двумя руками поднимает к себе ее лицо.

— Я займусь видео, когда с «Гедеоном» будет покончено, обещаю. А теперь — за дело!

В последующие мгновения все спешно готовятся к побегу.

Жюльен занимается компьютером. Очистив по возможности жесткий диск, он выключает iMac из сети и прячет его в большой мусорный мешок. Затем вручает флешку Эрвану:

— Здесь то, что мы скачали у Субиза. И видео тоже. Это единственная копия. Хорошо бы сделать еще одну.

— Нет. Хватит одной. И следить за новостями, поняла, Сеф?

Девушка, занимающаяся уничтожением всех следов своего пребывания в квартире, оборачивается к Эрвану.

— Она будет у тебя. Мы с Жюльеном слишком хорошо известны полиции. Ты же нигде не засветилась. И потом, у Жюльена дела, а я — все время в разъездах. У меня ненадежно. Держи.

Сеф колеблется, затем протягивает руку. Флешка исчезает в кармане ее джинсов.

Уборка заканчивается уже за полночь.

— Теперь никаких мобильных. Выкидывайте симки и батарейки. Все общение через Facebook. По установленным кодам. Встречаемся на обычном месте.

Сборы занимают еще добрый час: надо удостовериться, что в квартире не осталось ничего, что могло бы выдать их пребывание или подставить Гедеона. Последняя банка пива — и наконец расставание.

Когда около двух часов ночи они выходят из квартиры, Жюльен от напряжения неловко оступается на лестнице и с проклятиями роняет iMac. Он поднимается, нервно отказывается от помощи. Они выходят на улицу. Спустя несколько минут компьютер погружен в старенький черный «гольф» Сефрон, куда садятся Эрван и Сеф, Жюльен же растворяется в темноте.

Темно-серый «Пежо-307» останавливается перед железобетонным зданием в боковом проезде бульвара Реомюр, прямо перед перекрестком с бульваром Севастополь. В машине двое. Пассажир — чернокожий парень, высокий, крепко сбитый, с бритой головой, в парке цвета морской волны, выходит из машины с рюкзаком в руке. Несколько быстрых шагов, и он уже перед тонущим в темноте подъездом. Набрав код, человек толкает тяжелую металлическую дверь и исчезает.

В первом здании, выходящем на улицу, только пошивочные мастерские и демонстрационные залы готовой одежды. Он не останавливаясь минует его по темному коридору, потом выходит во двор, освещенный неоновым светом из мастерской на первом этаже. Никаких признаков жизни, только приглушенный звук его шагов и голубоватый свет, пробивающийся через матовые стекла.