Сожжённые цветы - Яна Розова Страница 3

Это прозвучало как гром среди ясного неба. Ира выронила ложечку, которой размешивала в кружке чай.

— Что с вами? Вам плохо?

— Нет, нет…

Пряча взгляд, сделала вид, будто смотрит в окно, и увидела на подоконнике толстую книгу в коричневом переплёте.

— Вы читаете Библию?

— Да. Вы ведь тоже в церковь ходите?

— Хожу, иначе бы ваш бумажник не нашла.

— И тоже Библию читаете?

— Только для души.

Ира смутилась: как ещё читать Библию, если не для души?!

— Я тоже начал. Сначала трудно было, но сейчас втянулся. Только вот Ветхий Завет так и не осилил…

Машинально следуя профессиональной привычке, Ира сказала:

— Немного терпения — и всё получится. Я тоже вначале с трудом продиралась. А потом решила в первую очередь интересное прочитать: Евангелия, Песню песней, Екклесиаста и Откровение Иоанна…

— Я его тоже прочитал! Вот это мне понравилось! «…достоин Агнец закланный принять силу и богатство, и премудрость, и крепость, и честь, и славу, и благословение…».

Виталий произнёс эти слова, столь знакомые Ире, быстро, чуть нараспев. Вышло по-настоящему, просто и даже красиво.

— Да вы — знаток!

— Ветхий Завет дочитаю и буду знатоком!

Он улыбнулся. Сначала глазами — не отрывая взгляда от лица Иры, а когда она улыбнулась — и губами.

Ира смутилась и заговорила, чтобы скрыть это:

— А я больше притчи Соломона люблю: «И при смехе иногда болит сердце, и концом радости бывает печаль…».

— Красиво. И правдиво…

Они помолчали.

— Спасибо за чай, — Ира поднялась. — Мне пора.

— Вам спасибо!

Они вышли в коридор, Ира стала одеваться, застёгиваться, а Виталий просто стоял, опустив руки. Он не подал ей пальто, не попытался поухаживать за ней. В этом человеке вообще не было провинциальной галантности — назойливой попытки убедить женщину в её неспособности самостоятельно одеться и выйти из транспорта, да ещё и с непременной обидой, если дама не визжит от счастья, принимая ненужную помощь.

Всю дорогу домой Ира думала о Виталии. Ей показалось, что, несмотря на правильную речь, он — из среды малообразованной. На его руках темнели застарелые мозоли, он сутулился за столом, громко прихлёбывал чай, и одежда сидела мешковато. Скорее всего, парень относится к типу самородков, людей, которые чувствуют своё предназначение и идут к нему даже через непреодолимое. И ещё: Виталий человек с прошлым.

Почему он прочитал именно эти строки из Иоанна, про агнца закланного?

Снова завертелась карусель дней.

Про нового знакомого Ира не вспоминала. Всё-таки, как ни крути, а он — молодой мужчина. Это ли ей сейчас надо, когда она решилась уйти из мира?

На воскресной службе она увидела Виталия снова, отметив про себя невероятную бледность его лица. Неожиданно он схватился за грудь и быстро направился к выходу.

Ира, ощутив смутную тревогу, пошла следом.

Виталий почти выбежал из ворот церкви, прошёл немного по улице и вдруг, согнувшись пополам, закашлялся. Приступ сотрясал всё его тело. Словно слепой, не разгибаясь, он нащупал церковную ограду и опустился возле на корточки. Ира слышала, как воздух со свистом втягивался в лёгкие Виталия. Белый платок, который он прижал к губам, стал красным.

Боже, да это же туберкулёз! Инстинкт подсказал: держись подальше! И именно эта, недостойная христианки, мысль заставила Иру склониться над больным.

— Виталий, вам помочь?

Пытаясь сдерживать кашель, он поднял на неё полные слёз глаза и помотал головой.

— Я отвезу вас домой. Нет, лучше вызвать «скорую»!

— Нет. Сейчас… Пройдёт…

— Может, нужно лекарство?

Он отмахнулся от вопросов Иры и, низко опустив голову, снова страшно закашлялся. Постарался восстановить дыхание. Вдруг резко сплюнул багровым сгустком на запорошённую снегом кромку асфальта. Ира невольно вскрикнула, выхватила свой носовой платок из кармана и бросилась — вытирать губы, поддерживать, спасать и помогать.

— Домой… — проговорил больной, принимая заботу Иры.

Он вдруг ослаб и всё ниже оседал в её руках.

— Сейчас поймаю такси!

Она пристроила Виталия у ограды, а сама бросилась к проезжей части.

В машине Виталий почти не кашлял, а только тяжело дышал, откинувшись на спинку сидения. Ира беспокойно поглядывала на больного, опасаясь, что у него, как у «дамы с камелиями», пойдёт горлом кровь. Однако ничего такого не произошло.

Она отметила про себя естественность, с которой Виталий принял её помощь. Как больное беспомощное животное, вверяющее себя в руки хозяина — с молчаливым пониманием необходимости.

В такси оба молчали, Виталий только достал уже знакомый Ире бумажник и протянул ей пятьдесят рублей. Когда машина остановилась у подъезда дома, Ира расплатилась, и они вышли.

— Дальше вы сами?.. — полуутвердительно спросила она.

— А… — он помялся, но решился предложить: — Зайдите ко мне, пожалуйста!

Отказать тяжело больному человеку Ира не могла.

— Ну, хорошо.

— Спасибо!

Его глаза засмеялись, он поймал лучик её улыбки и улыбнулся в ответ. Тут же, вдохнув холодного воздуха, раскашлялся снова. Ира всплеснула руками и потащила Виталия к подъезду.

Дома Виталий принял какие-то лекарства, согрелся, задышал ровнее. Ира снова пила с ним чай, поддерживая неважный разговор. Про себя Ира гадала: сколько ему лет? Что делал в прежние годы? Чем сейчас занимается?

— Вы один живёте?

— Да, я сирота.

— Я тоже. Работаете?

— Да. На заводе. Я по металлу…

— Любите свою работу? — в Ире всегда сидел педагог и никогда долго не молчал.

— Люблю? — с недоумением переспросил Виталий. — Работа как работа. Я один совсем остался, мне работать надо, иначе есть нечего будет.

— А я люблю свою работу. Я учитель в школе.

— Почему-то я так и подумал.

— На лбу написано?

Виталий кивнул, и оба рассмеялись. Потом, как туча находит на солнце — повисло пустое молчание. Хозяин квартиры, насупившись, опустил глаза, Ира тоже ощутила неловкость: может, пора уходить? Но оказалось — другое. Виталий помолчал немного, бессмысленно болтая ложечкой в чашке с чаем, и стал говорить совсем иным тоном:

— Вы, наверно, думаете: чего он ко мне пристал, да?

Ира изобразила на лице вежливое «что вы, что вы!».

— Но не можете же вы просто общаться с человеком, не зная, кто он и что? Ведь не можете!