Люмен - Кортни Коул Страница 3

Начало.

Начало.

Я буквально подскакиваю на месте, когда мне на ум приходят слова из дневника Финна:

«Mars solum initium est. Смерть – это только начало.

Это начало. Это начало».

МНЕ НУЖНО НАЧАТЬ СНАЧАЛА.

У меня перехватывает дыхание, а затем оно, наоборот, учащается: возможно, Финн, как и всегда, пытается подсказать мне верный ответ.

Возможно, начало – это идеальный отправной пункт, из которого следует двигаться вперед.

Мой нос заполняет запах школьного спортзала. Пыль клубами витает в воздухе, горячий пол исцарапан сотнями других ног. Вокруг меня мои одноклассники. Они бегают сломя голову и скрипя подошвами: «Захвати флаг» – наша любимая игра. Мы все пропахли по́том, у нас сбилось дыхание, а в груди стало горячо. Дух соревнования внутри нас бурлит с такой силой, что я могу буквально почувствовать его.

Я поднимаю глаза, чтобы отыскать своего брата Финна, перехватывающего флаг у другой команды. Он поражен этим ничуть не меньше меня, потому что у него есть одна интересная особенность… его ну никак не назовешь спортивным ребенком. На его лице расплывается блаженная улыбка, пока он бежит на часть площадки нашей команды, потому что он и помыслить о таком не мог: такая мелочь заведомо делает его героем дня. Сегодня мы станем победителями, и это заслуга моего брата.

Я неистово машу ему обеими руками, пытаясь каждым своим движением заставить его бежать быстрее, хотя прекрасно вижу, что он и так на пределе. Его тонкие руки скользят по воздуху вперед и назад, а ноги перемещают его тело все ближе и ближе к цели. Но мне хотелось бы, чтобы он бежал еще быстрее, потому что тогда все увидят, какой он замечательный.

– Калла! – визжит Финн, и на секунду мне кажется, что это крик радости. – Калла!

Его голос звучит встревоженно: Финн в отчаянии, мокрые волосы прилипли к его лбу. Ему совсем не весело. Он в ужасе. Его взгляд замер на чем-то позади меня, но там лишь стена, там нет ничего, что могло бы его напугать.

Я не понимаю, как мне реагировать, но внутри меня уже поднимается волна паники, словно кто-то дернул спусковой крючок. Врожденный инстинкт защищать моего брата-близнеца. Борись или беги. Единственная цель – спасти его.

Я мчусь к Финну, чтобы заслонить его от кучки детей, которые вот-вот атакуют его из-за кусочка ткани, зажатого в его руке. Не могу понять, что именно с ним не так, но по нему точно видно, что он больше не в игре. Он отчаянно пытается выйти из нее.

Когда наконец я подбегаю к нему вплотную, его взгляд направлен в никуда, и из его горла вырывается вопль ужаса. Я слышу, как глумливо посмеиваются дети вокруг нас, как они перешептываются между собой, и мне хочется врезать каждому из них, но у меня нет ни единой возможности это сделать.

Финн роняет флаг, и тот падает на землю бесчувственной оранжевой ленточкой.

Прежде чем я успеваю что-либо предпринять, Финн устремляется к самому потолку, вверх по старому канату, который держится на честном слове и в любой момент может оборваться. Он зависает у самого крепления, на котором держится веревка, и пристально смотрит на меня: смотрит, но не видит.

– Он здесь, Калла! – кричит он. – Он уже здесь! Демон! Демон! У него черные глаза! – Его же собственные глаза расширяются, и он снова переходит на визг, пытаясь подняться еще выше, словно чья-то невидимая рука может схватить его.

Но он не может забраться выше, потому что места для маневра уже не осталось. Финн на самой вершине, задевает макушкой потолок, а какой-то воображаемый монстр хочет его поймать. Мне становится нечем дышать.

Что происходит?

С тяжело бьющимся сердцем я хватаюсь за край каната и начинаю ползти по нему вверх так быстро, насколько это возможно, только бы поскорее помочь моему брату.

Одна рука продвигается следом за другой, ноги отчаянно скользят по канату и поднимают мое тело выше от земли. Толстая бечевка впивается в мои ладони, отчего кожа буквально пылает огнем и саднит, но это не имеет никакого значения.

Все, что сейчас важно для меня, – это мой брат.

Но Финн словно не замечает меня. Он будто смотрит в никуда и продолжает визжать.

Он заползает еще выше, и мне становится по-настоящему страшно.

– Финн, это же я, – говорю я ему мягко, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно. – Это я!

Я должна помочь ему. Я должна. Что случилось с моим братом?

Я едва касаюсь его подошвы, мои пальцы притрагиваются совсем легонько: настолько, что я не подумала бы, что он вообще это почувствует.

Но это оказывается моей фатальной ошибкой. Его лицо искажается от ужаса, и он отворачивается от меня, потому что думает, будто я – демон. Когда он снова пытается забраться еще выше, его руки соскальзывают с каната.

Жизнь проносится перед глазами, как в замедленной съемке.

С диким криком он падает вниз.

Во время бешеного полета его тело изгибается и, ударяясь о твердый пол, издает пугающе мягкий звук, словно пуховая подушечка. Как это могло произойти?

Я в ужасе, меня охватывает шок, когда я смотрю сверху на своего брата, на лужу крови, растекающуюся по полу спортзала, на учителя, разгоняющего остальных учеников. И снова на моего брата, моего брата.

Светло-голубые глаза Финна открыты и устремлены прямо на меня, но он уже точно меня не видит.

Он больше не может ничего увидеть.

Потому что он мертв.

Мой отец заведует похоронным бюро, поэтому я прекрасно знаю, как выглядит смерть.

Я уже не помню, как мне удалось спуститься по канату вниз, потому что руки онемели, даже мое сердце оцепенело, а в голове образовалась вакуумная пустота. Не помню, кто забрал меня в тот день из школы. Я помню только, как уже лежала в кровати, бессмысленно уставившись в потолок, чувствуя, как жизнь покидает меня, будто весь мир мог бы расколоться на тысячу осколков и разлететься по ветру, мне было бы на это наплевать. Потому что если Финна больше нет, то мне тоже нет никакого смысла здесь находиться.

Печаль сдавливает меня своим тяжелым, непосильно тяжелым гнетом, и я отдаю себе отчет в том, что не выдержу такой ноши. Должно быть, я сломаюсь под ней.

Я закрываю глаза.

Вокруг меня густая тьма, и мне снится сон.

Я нахожусь где-то, где еще темнее, чем в комнате, а мой брат рядом со мной. Его глаза темные и мутные, даже белков не видно, и я понимаю, что он еще эмбрион, и я тоже – эмбрион, и мы оба еще не появились на свет. Я протягиваю к нему свои пальчики, соединенные между собой перепонками, и касаюсь его лица. Я четко осознаю: это мой брат. Несмотря на то что у него пока даже не выросли волосы, я знаю это наверняка. Я чувствую это. Я чувствую, как бьется его сердце.