Кросс - Джеймс Паттерсон Страница 31

Он вернулся в машину и сдал назад, к убежищу, откуда за ним наблюдали дети. Они стояли, как на похоронах. Залезли в машину, не проронив ни слова, и ни один из них не плакал.

— Все в порядке, — сказал он. — Все уже позади. Я позабочусь, чтобы больше такого не было. Слышите? Обещаю вам. Обещаю и клянусь своей покойной матерью!

И он сдержит свое слово. Они начали охоту на него и на его семью, а Мясник начинает охоту на них.

На этих гангстеров.

На Джона Маджоне.

У меня был назначен еще один сеанс с Ким Стаффорд. Она вошла в мой кабинет в темных очках и выглядела так, как будто долго от кого-то убегала. У меня внутри все сжалось. Моя нынешняя работа вступила в столкновение с работой прежней.

Теперь, когда я знал, кто был женихом Ким, мне стало труднее оставаться сторонним наблюдателем. Мне очень хотелось отделать этого негодяя, и отделать как следует.

— Ким, — спросил я в ходе нашей беседы, — а у Сэма есть дома какое-нибудь оружие?

Сэм — этим именем мы договорились называть ее жениха; Сэмом звали и бульдога, который укусил Ким, когда она была маленькой.

— Его пистолет лежит в спальне, в тумбочке.

Я постарался не показать, насколько встревожил меня ее ответ.

— Он когда-нибудь наводил его на вас? Угрожал пустить его в ход?

— Только один раз, — призналась она, теребя юбку. — Это недавно произошло. Но если бы я считала это серьезным, я бы его бросила.

— Ким, мне бы хотелось обеспечить вашу безопасность.

— Что вы имеете в виду?

— Вам нужно предпринять некоторые меры предосторожности, — сказал я. — Отложить деньги, собрать чемодан и спрятать его где-нибудь, подыскать место, где можно будет укрыться, если понадобится быстро уехать.

Я так и не понял, почему она именно в этот момент сняла свои очки, но именно теперь она вдруг решила продемонстрировать мне синяк под глазом.

— Не могу, доктор Кросс, — сказала она. — Если я так сделаю, он и впрямь меня убьет.

Закончив прием, я набрал собственный номер, чтобы прослушать сообщения, оставленные на автоответчике. Сообщение было только одно — от Кайлы.

«Привет, это я. Сядь на стул, а то упадешь: Нана разрешила мне приготовить ужин для всех. В своей собственной кухне! Если бы я не была так взволнована, я бы сказала, что сгораю от нетерпения. Итак, мне надо еще сделать пару звонков, а потом поеду в магазин. Встретимся дома около шести. У тебя дома».

Было уже шесть. И я опаздывал. Я пытался выбросить из головы разговор с Ким Стаффорд, но безуспешно. Я успокаивал себя, что у нее все наладится и что вмешиваться пока что рано. Когда я добрался наконец домой, Кайла уже хозяйничала в кухне в любимом фартуке Наны, ставя в духовку жаркое на ребрышках.

Нана, выпрямившись, сидела за кухонным столом. Перед ней стоял нетронутый бокал белого вина. Так, это уже становится интересным!

Дети тоже болтались в кухне, ожидая, на сколько у Наны хватит терпения сидеть и не вмешиваться.

— Как прошел день, папочка? — спросила Дженни. — Что интересного?

Тут мы оба широко улыбнулись. Это был вопрос, который мы любили задавать друг другу за ужином. Уже много лет.

Я подумал о Ким Стаффорд, а потом опять вспомнил о преступлении в Джорджтауне и о реакции Наны на сообщение, что я взялся за его расследование. Мысль о Нане вернула меня к настоящему, к вопросу Дженни.

— Пока что самое интересное — это то, что я вернулся к вам, ребята.

Становилось жарковато.

Мясник терпеть не мог пляжи. Ненавидел песок, соленый запах моря, пробки на прибрежных дорогах. А Кэтлин и ребята любили летний отдых на курорте в Кейп-Мэй. Его семья могла себе это позволить. Ну и ладно, пускай себе.

И сюда он приехал по делу, хотя пришлось тащиться в южный конец штата Нью-Джерси. Он хотел отомстить Джону Маджоне. Они с Джоном ненавидели друг друга с давних пор, когда старик Маджоне приблизил «этого ирландского психа». Тогда Салливану приказали прикончить одного из дружков Джона, и он взялся за дело с обычным для него энтузиазмом. И порезал Рико Мариначчи.

Джон Маджоне в последнее время нигде не появлялся — и ничего удивительного. Так что Мясник несколько изменил свои планы. Он переключился на его ближайшее окружение.

Данте Риччи был самым молодым в синдикате Маджоне, любимцем самого дона. Тот к нему относился как к сыну.

Салливан добрался до прибрежного городка Мантолокинг в штате Нью-Джерси, когда уже смеркалось. Он проезжал по набережной Барнегат-Бэй, и океан вдали казался пурпурным — замечательное зрелище, но оно его не трогало. Салливан закрыл окна машины, чтобы не дышать соленым воздухом. Ему не терпелось приступить к делу и поскорее убраться отсюда.

Городок располагался на узкой полоске очень дорогой земли — шириной меньше мили. Дом Риччи на Оушен-авеню найти было нетрудно. Он проехал мимо ворот, поставил машину в конце улицы и прошел ярдов триста назад.

Риччи явно преуспевал. Роскошный дом в колониальном стиле, в три этажа, отделан коричневыми кедровыми панелями, прекрасно содержится, да еще прямо у воды. Гараж на четыре машины, домик для гостей, бассейн с подогревом прямо на вершине дюны. Шесть миллионов, не меньше. Дорогая игрушка. Такой современные умники отвлекают внимание своих жен от ежедневных убийств и краж, которыми они зарабатывают себе на жизнь.

А Данте Риччи был киллером, и его ценили не меньше самого Мясника!

Со стороны фасада Салливан мало что мог разглядеть. Он предполагал, что дом ориентирован на океан. Но на пляже он останется без прикрытия. Придется устроиться здесь и подождать.

Для него это проблемы не составило. Он обладал всем, что требовалось для такой работы, включая терпение. На память вдруг пришла старая ирландская поговорка, которую любил повторять его дед Джеймс: «Остерегайся гнева терпеливого человека».

Именно так. Майкл Салливан терпеливо дожидался своего часа в сгущающихся сумерках. Именно так.

Внутри дома не было особого движения, но Салливан определил, что вся семья дома: Данте, двое маленьких детей и женщина, вероятно, жена, молодая, красивая итальянка со светлыми волосами.

Никаких гостей и никаких телохранителей. И тех, о ком пишут с заглавной буквы: Семьи. А это означало, что все оружие в доме — это то, что имеется под рукой у Данте Риччи. И каким бы оно ни было, оно, по всей видимости, не идет ни в какое сравнение с 9-миллиметровым пистолетом, из которого можно стрелять очередями. Он был в кобуре на боку. И скальпель.

Несмотря на прохладный воздух, он вспотел в своей куртке, и майка с короткими рукавами стала влажной. Только терпение удерживало его на месте. Его профессионализм, как он любил подчеркивать. Черта, несомненно, унаследованная им от папаши, первого Мясника, который был весьма терпеливым мерзавцем.