Игра в прятки - Джеймс Паттерсон Страница 32

Ребекка Пост торговала произведениями искусства и жила в большой кооперативной квартире на Восточной Шестьдесят первой улице с видом на мост. Поймать мышку Ребекку оказалось так легко, думал Уилл. Ладно, пусть она и легкая добыча, он уже придумал способ добавить игре остроты.

Проникнуть в ее роскошные апартаменты помог ключ, который ему дала сама Ребекка — стоило только попросить.

Осторожно закрыв за собой дверь, Уилл сделал несколько шагов в глубь темной комнаты. Он чувствовал себя лазутчиком на вражеской территории. Электронные часы в гостиной негромко отсчитывали секунды — было двадцать минут второго.

Чужак. Пришелец. Вот именно. Ему это нравилось. Он приходил без приглашения, вторгался в чужую жизнь, в жизни десятков женщин, и они совсем не возмущались, а лишь приветствовали такое вторжение.

Он был оборотнем — в Лондоне, Париже, Франкфурте, Риме, Рио и вот теперь в Нью-Йорке.

Да будет так.

Уилл заглянул в спальню и увидел Ребекку. Девушка спала обнаженная, раскинувшись на атласной простыне в весьма сексуальной позе. Длинные золотисто-каштановые волосы разметались по подушке. Прекрасная. Желанная.

Уилл точно знал, что хочет сделать с ней — изнасиловать. Молча, не произнося ни слова. А потом просто уйти.

Так он и сделал. Как хотел.

Так было всегда. Любовь — всего лишь игра, в ней либо выигрываешь, либо проигрываешь.

В начале января Уиллу пришлось улететь в Лос-Анджелес на фотопробы, и я вдруг обнаружила, что скучаю по нему гораздо сильнее, чем готова признаться. Иногда мне в голову приходили неприятные мысли, и тогда я пугала себя тем, что он просто ловкий обманщик, соблазнитель, каких поискать. Именно так отзывался о нем Барри Кан.

— Со мной он другой, — отвечала я, и это было правдой.

Уилл возвратился в четверг и сразу же пригласил меня пообедать в ресторане в Бедфорде. Я надела туфли на высоком каблуке и черное, с бисером, платье, слишком эффектное для меня, и, не скрою, обрадовалась, когда Уилл заметил.

— Мне нравится, как ты выглядишь, — сказал он. Просто, но все равно приятно.

Уилл пребывал в чудесном настроении, и это тоже доставляло мне огромное удовольствие.

— Хорошая новость: камера, похоже, меня любит. Плохая: я не могу играть. — Он развел руками, и мы рассмеялись.

Уилл говорил безостановочно. Теплый прием, который оказали ему в Голливуде, стал для него приятной неожиданностью, а я радовалась за него. За обедом мы много смеялись. Мне было абсолютно легко с ним. Люди обращали на нас внимание, но, к счастью, не навязывали свое общество. Может быть, нас принимали за любовников?

К концу обеда пошел снег. Ветер раскачивал верхушки деревьев, и они наклонялись из стороны в сторону, словно исполняющие некий экзотический танец танцоры; снежинки кололи глаза. Мы побежали к машине, и мне вдруг захотелось поймать Уилла за руку. Я так и сделала. Это объясняет, что я тогда чувствовала.

Уилл вел машину очень осторожно, а когда мы подъехали к дому, вышел проводить меня. От него исходил тонкий и очень приятный запах одеколона. На нем было легкое спортивное пальто, и выглядел он потрясающе. Щеки Уилла порозовели от холода, а когда он улыбался, у меня замирало сердце.

— Спокойной ночи, — сказал Уилл. — Спасибо, что составила мне компанию и выслушала мое хвастовство.

Я не хотела, чтобы он уходил.

— Тебе некуда спешить. Посмотри, какая непогода. Не хочу, чтобы ты ехал домой в такую метель.

Слишком много несчастных случаев было в моей жизни.

В его глазах вспыхнул странный мягкий свет. И улыбка была такой теплой и доброй.

— Здесь недалеко, всего несколько миль. Я доберусь, Мэгги. Со мной ничего не случится.

— Пожалуйста, не уезжай. Зайди хотя бы ненадолго.

Уилл кивнул и проследовал за мной в дом. Мне показалось, что он не очень хочет оставаться.

Потом он сказал, что ему нужно позвонить, предупредить Лоуренса, чтобы тот не ждал его, — они вроде бы договаривались посидеть в баре.

Когда Уилл вернулся, мы устроились в гостиной. Я успела заглянуть к Алли и Дженни — оба спокойно спали. За них можно было не беспокоиться — они всегда спали до утра, если только у них над ухом не стреляли из пушки. Зато разбудить и собрать Дженни в школу всегда было проблемой.

Я одинокая женщина. Мне тридцать восемь лет. Ситуация у меня под контролем. Я не делаю ничего плохого. Мне очень нравится этот человек. Конечно, он волшебник и просто заколдовал меня!

— Никогда не думала, что такое случится, — сказала я, когда мы сели у окна, за которым падал снег. — Мы вдвоем и этот снегопад.

— Честно говоря, я тоже об этом не мечтал. Не думал, что ты дашь мне шанс доказать, что я образумился, стал взрослым и даже могу измениться в лучшую сторону. Как мои успехи? Улучшения заметны?

— У тебя поразительный прогресс. Только не переусердствуй, — ответила я, и мы снова рассмеялись.

Я опустила голову ему на плечо. Было так приятно чувствовать его силу. Я никогда не представляла себя с ним в постели, но тогда мне было уютно и покойно. Мне нравился его запах, чистый, свежий, легкий. Густые волнистые волосы. Интересно, что ему нравилось во мне?

Уилл повернулся и поцеловал меня.

— Я еще не совсем взрослый, — прошептал он.

От его поцелуя у меня закружилась голова.

Я сама так решила. Сама сделала выбор. Я взяла его за руку и повела в спальню для гостей. Его пальцы сжали мою ладонь. Еще раньше, днем, я прибрала в комнате, постелила свежее белье, проветрила. На всякий случай.

Наверное, мне хотелось, чтобы это случилось. Нет, я знала, что это случится. И в ту ночь это случилось.

Я словно попала на поезд, мчащийся через живописный горный туннель.

Снова, и снова, и снова.

Воспоминания… Они так противоречивы. Как фотографии, которые не передают всей правды, как фотографии, которые способны лгать.

Раскрашенный белыми и синими полосами «лендровер» взлетел на внушительную скалу с видом на знаменитый курортный отель в Лас-Вейдесе. В нашем распоряжении оказалось три дня. Три незабываемых дня вдвоем.

Водитель-мексиканец так вывернул руль на крутом повороте узкой горной дороги, что автомобиль едва не устремился с высоты в тысячу футов к раскинувшемуся внизу заливу Акапулько. Я прижалась к Уиллу. Мы уже стали так близки, что знали друг о друге, казалось, все. Я, например, знала происхождение всех его шрамов и то, как быстро появляется у него щетина, знала контуры его тела и еще много-много мельчайших деталей, но мне хотелось знать еще больше, знать настоящую жизнь Уилла Шеппарда, а не ту ее версию, которую преподносили таблоиды.