Книга легиона - Наль Подольский Страница 32

— Это, увы, единственное, что мне понятно, — примирительно проворчала Марго.

— Кровь — многоуровневая динамическая структура: чем больше ее изучают, тем сложнее она оказывается. Это не просто физиологическая жидкость, переносящая кислород и убивающая бактерии. Кровь, например, содержит полную информацию об организме: в принципе, по одной капле крови можно восстановить человека. И она же — главный накопитель энергии. Практически вся биологическая энергия человека находится именно в крови. Куда же девается энергия при ее истечении? Скорее всего, во всех этих легендах, к которым ты относишься столь скептически, речь идет именно об энергетическом заряде крови.

— Ладно, спорить не буду, давай дальше.

— Ты подумай: если, прямо скажем, не слишком-то аппетитная сказочка тысячелетиями передается из поколения в поколение, значит, она имеет какую-то информационную ценность.

— Я же сказала: спорить не буду.

— А теперь взглянем на дело совсем с другой стороны. В поступках каждого сумасшедшего и любого преступника, какими бы абсурдными они ни казались, обязательно присутствует своя логика. Это Шекспир… ну а ты наверняка знаешь это из опыта. «Просто так» преступления не совершаются. Значит, если мы говорим о Легионе, то эти, называя вещи своими именами, убийства, сопровождаемые обильным истечением крови, зачем-то ему нужны. Всерьез нужны, ибо он проявляет о них заботу с достойной лучшего применения методичностью.

Впервые вместо принятого у них в обиходе неопределенного «оно» и «это» Платон употребил местоимение «он». Значит, признал его существование… И Марго, уже второй раз за день, на долю секунды испытала бездумный панический страх, который тотчас заставила себя подавить. Только бы он не заметил…

— Ты говоришь о нем так, будто он — реальный человек, — пробормотала Марго, непроизвольно употребив местоимение мужского рода и тем самым, по сути, тоже признав его реальность.

— Человек, не человек — не знаю, но действующее лицо — определенно. В конце концов, мы имеем дело с фактами, а факты — штука упрямая, как говорил один из классиков философии.

— Хорошо, — покорно согласилась Марго, — будем говорить о Легионе.

— Если тебе психологически будет легче, станем считать слово «Легион» названием условным, обозначающим нечто, в чем нам предстоит разбираться. — Платон сделал паузу, чтобы дождаться подтверждающего кивка с ее стороны. — Перечислим известные нам свойства этого «нечто». Первое: он, или оно, периодически убивает людей одним и тем же способом, обуславливающим обильное истечение крови. Зачем он это делает — оставим пока знак вопроса.

— Вурдалак — он вурдалак и есть, — пожала плечами Марго.

— Второе: это «нечто» каким-то образом связано с конкретным, физически умершим человеком. Третье: он или оно обладает волей и разумом, хотя и действует со своей специфической логикой, нам пока непонятной. Четвертое: оно способно неведомым для нас образом вселяться в сознание почти любого человека, подменять его разум и диктовать ему любые действия, вплоть до самоуничтожения. Одно из последствий таких вторжений — эпилепсия. И, наконец, пятое: оно способно внушать убеждение в собственном всезнании, всемогуществе и благости, или, проще говоря, претендует в сознании людей на положение божества. Кажется, ничего не забыл?.. Ага, центр его активности почему-то на Охте… Можешь добавить что-нибудь?

— Пожалуй, все… только вот еще: если все это не сплошной бред, в чем я пока не уверена, то он внушает своим последователям, что имеет право претендовать на роль легального божества, и возможно, на собственный культ.

— Действительно, об этом я не подумал. А насчет собственного культа… это ты здорово… мне не пришло в голову. Конечно, вилами на воде писано… да ведь и остальное… Ну, хорошо. Итак: объективно существует нечто, обладающее вышеназванными свойствами. И мы с тобой, стало быть, хотим это нечто обезвредить… Ты чему улыбаешься?

— Звучит смешно. Как можно это обезвредить? Если оно такое, как ты говоришь… нематериальное… что ему можно сделать? Все равно, что воевать со снегопадом.

— Во-первых, к твоему сведению, со снегопадом воевать можно. И вполне успешно. А во-вторых, давай лучше поищем его слабые места. Главное — он не всемогущ и не всеведущ, иначе давно бы нас вычислил и уничтожил.

— А если мы для него — все равно, что муравьи, и наша возня его не беспокоит?

— Надеюсь, что нет. Но как возможную гипотезу будем иметь в виду… Второе слабое место — его двойственность. С одной стороны, он своим апологетам внушает, что он — сплошное благо. И одновременно кое-кого убивает. Как совместить это? С учетом того, что мы знаем о «гаах», логично предположить, что убийства — вынужденные, — единственное для него средство поддержать свою жизнеспособность. И заметь, на Земле крови льется и без него предостаточно — значит, для него важны убийства, организованные им самим, и притом совершенно определенным образом… Кроме того, чисто гипотетически, я могу наметить третье слабое место: противоречие между претензией на всеблагостность и необходимостью убивать должно порождать у всякой мыслящей и чувствующей структуры жестокие комплексы. Он должен болезненно реагировать на любые негативные или хотя бы критические мнения по своему адресу… Так что видишь, все не так уж и безнадежно: три слабых места мы у него уже знаем. Может, и другие найдутся.

— Послушай, или я — полная дура, или тебя слегка заносит. Что проку с этих его «слабых мест» и с твоих гипотез, если мы и понятия не имеем, как к нему подступиться? А реально, на практике, как мы можем этим воспользоваться?

— Вполне конкретно. Поскольку он не всезнающ, мы можем готовить против него масштабные акции, соблюдая, конечно, определенную скрытность. Меры безопасности нам еще предстоит разработать. Второе: если самоубийства жизненно необходимы для его существования, то если им воспрепятствовать на какой-то срок, возможно уничтожение Легиона. И наконец, его вероятная рефлексия: активные нападки на него и разоблачения в средствах информации могут вывести его из себя, заставить потерять равновесие и спровоцировать на неадекватные действия.

То, что он называл Легиона по имени, окончательно разозлило Марго:

— Ты меня смешишь. Да если бы мы могли, как ты изволил выразиться, «воспрепятствовать самоубийствам», стали бы мы копаться в этом дерьме! Я восхищена твоей любознательностью, но лично меня в этом деле ничего не интересует, кроме как именно «воспрепятствовать самоубийствам»!

— А я… хочу… его… уничтожить, — произнес Платон глухо, словно давясь словами, но тут же перешел на прежний ровный тон: — Всякое явление имеет свой механизм действия. Волевой импульс Легиона, предписывающий человеку самоуничтожение, транслируется каким-то образом. Стало быть, в принципе, его можно заблокировать или подавить помехами. Другое дело, что пока мы не знаем, как это сделать практически.

— То-то и оно, что не знаем… Я как-то Лолке присоветовала нанять шамана с бубном. Вот и нам, видно, пришла пора звать шамана. Если, конечно, не выяснится, что ты где-то успел научиться шаманствовать.