Дневник жертвы - Клэр Кендал Страница 32

Это сказка о сексуальном насилии и убийствах, которые всегда проходят по одной и той же схеме. Злодей предпочитает определенный типаж: все его жертвы молоды и красивы. Естественно. Иначе он бы на них не позарился. Прекрасные девушки загадочным образом пропадают – так же, как и в сотне других сказок; они исчезают совершенно бесследно, в мгновение ока, и никто не знает, что с ними случается потом. Злодей прикидывается несчастным и страдающим – и побеждает. Девушек губит сочувствие к фальшивому нищему.

В сказках уже давно все описано. Все сценарии и методы совершения серийных убийств изобрели задолго до того, как Джек-потрошитель напал на свою первую жертву.

Рука на перевязи. Возможно, костыли. Хорошо отрепетированное замешательство. Подавленные стоны. Он мужественно не обращает внимания на боль, пытаясь загрузить в свой фургон сумки с продуктами или ящик с книгами. Приближается женщина. Он рассчитывает на ее доброту и сострадание. На ее романтические чувства. Она предлагает прекрасному незнакомцу свою помощь. Возможно, она уже представляет тот день, когда будет рассказывать детям о том, как познакомились их родители; возможно, она вспоминает другие подобные истории – те, в которых говорится, что добро всегда вознаграждается. Незнакомец расточает комплименты; на ее лице вспыхивает прекрасная улыбка – раз, другой, и тут он зажимает ей лицо тряпкой, пропитанной хлороформом, а потом заталкивает ее в фургон и захлопывает дверь.

Перехожу к четвертой – и последней – сказке. Это «Жених-разбойник». Ты опять подчеркнул абзац, на который мне следует обратить особое внимание:

«Притащили разбойники с собой какую-то девушку; они были пьяные и не обратили внимания на ее вопли и крики. Дали они ей выпить три полных стакана вина: один стакан белого, другой красного, а третий стакан янтарного, и у нее от этого напитка разорвалось сердце. Потом сорвали они с нее красивое платье, положили ее на стол, порубили на куски ее красивое тело и посыпали его солью».

Сюжет прост – девушку опоили, раздели, положили на стол и расчленили. Но крики и мольбы придают истории особую пикантность: они как бы намекают, что жертва была в сознании; что на самом деле речь идет немного о другом. Под видом сказки преподносится история о сексуальном садизме. Под маской разбойников скрываются маньяки-насильники, разделка трупа символизирует сексуальные пытки, а поедание мяса – групповое изнасилование. Так братья Гримм обманули цензуру, которая не умела читать между строк. Разрыв сердца – тоже аллегория. Разбойники – не некрофилы, и девушка не умерла до начала экзекуции. Она все сознавала и сходила с ума от ужаса и боли. Вот что означает разорванное сердце.

Я прекрасно знаю, как ты читаешь эти сказки. Ты представляешь меня на месте несчастных жертв. На месте девушек, перенесших чудовищные страдания и умерших ужасной смертью. И ты пытаешься заставить меня увидеть то же самое. Ты ведь не зря придумал такое посвящение.

Мне вспоминаются слова мистера Мордена. В своей вступительной речи он сказал, что история Карлотты Локер не похожа на сказку. Он ошибался. Ее история выглядит как самая типичная сказка.

Я хочу выкинуть все, к чему ты прикасался. Не желаю, чтобы твои вещи отравляли мне воздух. Не желаю терпеть твое присутствие в своей квартире. Не желаю терпеть его в своей голове. Но я знаю, как важны улики; я знала это еще до того, как впервые переступила порог зала суда. Я не могу сейчас позволить себе такую роскошь.

По поводу обращения в полицию брошюрки дают противоречивые указания. Немедленно звоните в полицию; не звоните, пока у вас нет неопровержимых доказательств. Полиция обязана вас защитить; не стоит ожидать от полиции многого.

А вот насчет улик наблюдается полное единодушие. Улик никогда не бывает слишком много. Обычно их как раз слишком мало.

Мне нужны еще улики. Много улик. Столько, сколько требуется, чтобы полиция мне поверила. Чтобы в суде со мной не сделали то же, что с Лотти.

Открываю чудесный деревянный буфет. Прячу книгу за штабелями хранящихся там тканей – поближе к задней стенке и к остальным моим трофеям. Оберточная бумага отправляется туда же. Захлопываю дверцы с треском, от которого сама же подскакиваю. Иду мыть руки. Я прикасалась к твоей книге; не хочу, чтобы на мне осталась хоть одна твоя молекула.

Проглотив две таблетки, отправляюсь в постель вместе с «Трансформациями». Успеваю прочитать несколько страниц, а затем уношусь в небытие под действием снотворного.

На следующее утро я просыпаюсь с ощущением, что слова Энн Секстон просочились мне под кожу и разнеслись по всему телу с током крови. Открытая книга так и лежит у меня на груди. Не могу перестать думать о «Спящей красавице». Это стихотворение о девушке, которой сто лет подряд снились кошмары. Прекрасный принц разбудил ее и разрушил сковывавшие ее чары, но она до сих пор боится закрывать глаза.

Среда

Она неторопливо шла по рынку. В такую рань бежать и прятаться в здании суда совершенно не хотелось.

Вспомнив слова Энни насчет железа, она купила у фермера кусок парного мяса. Потушит его в выходные по маминому рецепту. У торговки овощами она взяла морковь, брюссельскую капусту, пастернак, репчатый лук и лук-порей. Потом купила бутылку красного вина. Она не собирается отказываться от него из-за той истории: она будет продолжать его пить и будет на нем готовить. В тот вечер ей стало плохо после белого; к нему она теперь испытывала непреодолимое отвращение. Но красное вино безопасно, и она должна себя в этом убедить. Должна поверить, что на свете еще существуют вещи, которые не представляют для нее опасности.

Покупки она сложила в новую сумку-мешок, которую сшила из красивой материи в черно-голубую клетку. Она управилась с ней меньше чем за час. Продукты спокойно пролежат в шкафчике до вечера. Ей не хотелось идти на рынок после заседания: к концу дня там уже ничего не остается, к тому же вечером она планировала прогуляться с Робертом. Нельзя позволить Рэйфу отнять у нее эти прогулки.

Он и так уже отнял у нее слишком многое. Она остановилась возле соседней палатки, чтобы выпить кофе и заодно ответить на СМС: Каролина – приятельница с работы и секретарша заместителя ректора – предлагала встретиться за ланчем в субботу. Рисковать было нельзя, хотя Кларисса сомневалась, чтобы Рэйф мог заинтересоваться Каролиной. Яростно нажимая на кнопки, она ответила отказом. Написала, что очень сожалеет, и это сожаление было гораздо более искренним, чем обычно в таких случаях.

Она бросила телефон в сумку и подняла глаза. Продавец шутил с каким-то мужчиной в фанатском шарфе. Мужчина расплатился, взял стаканчик с кофе и обернулся, словно почувствовав, что за ним наблюдают. Их взгляды встретились; его лицо осталось непроницаемым, хотя в глазах мелькнул проблеск узнавания. Это был мистер Морден.

– Доброе утро, Кларисса! – услышала она и обернулась, отрываясь от пристального взгляда мистера Мордена. Рядом стоял Роберт. – Простите, не хотел вас пугать.

– Вы меня не испугали, – ответила она, помахивая полупустым стаканчиком. – Я просто уже слишком много кофе выпила. – Ее утренняя потребность в кофе росла пропорционально количеству глотаемого на ночь снотворного. Но она этого, конечно, не сказала.