Изысканный труп - Поппи З. Брайт Страница 34

Он поднялся, пошел в спальню, выдвинул верхний ящик комода. Там хранились изображения всех его мальчиков, коллекция полароидных снимков. Хорошие кадры: у Джея есть чувство композиции, глаз наметан на правильный выбор позы и угла зрения. Вот юноша с едва вскрытой грудью и животом, через поверхностный порез в форме игрека проступает бледный слой жира, но органов не видно. Вот крупный план лица того же мальчика, божественно безмятежного. А вот двое в ванне, друг на друге, словно во взаимных объятиях; контраст черной и белой кожи, сводимой начтет только в области окровавленных голов. Но этого недостаточно. Фотографии не в силах ему помочь.

Джей расстегнул рубашку и скинул ее на пол, спустил штаны и сделал два шага, освободившись от них. Медленно поворачиваясь в центре спальни, поймал свое отражение в высоком зеркале на подвижной раме. Лицо было бесстрастным, пенис набухал.

Джей вышел наружу через заднюю дверь, прошел вдоль стены дома в сад. Влажные статуи и засохшие заросли словно кивали ему. Хотелось как можно быстрей добраться до рабского барака. Обнаженный и трепещущий, он с трудом открыл дверь и бросился внутрь.

Там стоял сладкий запах гнили, насыщенный, отвратный, сильней, чем вчера, из-за свежего трупа. Словно незримый палец, мягкий и толстый, залез Джею в горло. Вместо того чтобы закрыть рот, он глубоко вдохнул и пустил палец внутрь. Джей почувствовал, как легкие наполняет благоухание разлагающейся плоти, как оно уже течет по кровеносным сосудам. Он опустил челюсть, чтобы эфемерная субстанция легла на язык, словно в акте причастия.

Все окна были закрашены черным – снаружи и внутри. Когда Джей щелкнул включателем у двери, длинный ряд подвесных лампочек в сто двадцать ватт затопил комнату неумолимым белым светом. Ему нравилось, когда здесь ярко. Ему нравилось, когда все блестит.

Барак состоял из одного помещения, протяженного и узкого. Справа лежала высокая груда черных мусорных пакетов, сквозь которые выпирали странные формы, местами надутые газами. Слева, прямо в двери, был глубокий холодильник, такой большой, что мог бы вместить человека.

Вдоль черной стены шли полки с аккуратно расставленными предметами, с них часто протирали пыль. Несколько полированных черепов с высушенными розами в отверстиях для глаз. Мумифицированная грудная клетка, хрупкая, как старый коробчатый воздушный змей. Пара рук с тонкими пальцами, покоящаяся на дне трехлитровой банки для маринадов, законсервированная в пшеничной водке. (Джей собирался пустить эту водку на приготовление вишневого ликера, рецепт которого передавался в семье матери из поколения в поколение, но временно использовал под другие цели.)

Слева от полок стоял металлический хирургический стол с кожаными ремнями для рук, а в дальнем углу комнаты находился пятидесятигаллонный бак с соляной кислотой. Когда молодой Лизандр Бирн позвонил в отдел заказов компании "Бирн металз энд кемикалз" и приказал доставить этот бак к себе домой во Французский квартал, никто не стал задавать лишних вопросов. На оставшейся части левой стены разместился огромный неподвижный холодильник, купленный по дешевке у разорившегося ресторана. Его было трудней доставить. Джей позволил грузчикам внести его на задний двор и поставить на тележку, сославшись на то, что не подготовил для него места. Позже он с трудом переместил его в сарай, едва не надорвав спину.

На стенках холодильника сконденсировалась влага. Джей протер стекло рукой, и сквозь полоску стало видно бледное содержимое. Он коснулся поверхности губами, смочив их ледяной свежестью. Затем схватил обе ручки и широко распахнул дверцы.

Молодому человеку внутри было около двадцати пяти – высокий и стройный, с длинными изящными ногами и гладкой кожей без единого волоска, какую обожал Джей. При жизни его мальчики были цвета темного шоколада с медово-золотистым налетом – результат сна нагими на карибских пляжах все лето напролет. Этот рассказал Джею, как шатался без дела на островах, катался на попутках, питался рыбой, фруктами и травкой. Его ткани впитали достаточно теплоты, чтобы надолго сохранить жизненный цвет.

Однако мертвец больше недели был без головы, висел вверх тормашками на стальном крюке, пронзившем сухожилия обеих лодыжек. Кровь вытекала из шеи на сковороду, специально поставленную Джеем, кожа постепенно приобретала пепельную бледность и слегка помятый вид. Он выглядел так, словно слишком долго пролежал в холодной ванной. Пенис с мошонкой превратились в багрово-черные ошметки плоти, затерявшиеся в кровавой чащобе жестких волос. Связанные за запястья руки подняты вдоль туловища, веревки шли к крюку для равномерного распределения веса.

Джей разрезал живот и вынул внутренности сразу же, как его убил. Если этого не сделать, тело распухнет и взорвется в считанные часы. Он вынул и сердце с легкими. Перед тем как подвесить труп, Джей промывал пустые полости из шланга, поэтому они становились гладкими и обескровленными. Ведь кровь быстро портится и издает насыщенный острый смрад. Джей узнал это еще в шестнадцать, когда порезал большой палец и сохранил кровь в пузырьке, чтобы нюхать, как она разлагается.

Он надавил пальцами на грудь мертвеца, оставив вмятины на холодной поверхности, затем нежно погладил края огромной раны, любуясь слоями кожи, плоти, кости. Джей облизнул кончики своих пальцев, покрытых леденящей влагой. Пенис запульсировал. Голова словно переполнилась трупными мухами, колючей проволокой, кипящим шлаком.

Джей запрокинул голову и закричал в потолок. От стен и бетонного пола отразилось эхо. Он не понимал, вопит ли от боли или от радости, но рев вернулся в него обратно, войдя через каждое отверстие, наполнив неведомой силой.

Затем Джей пал на колени и поместил голову в живот подвешенного трупа. Впился зубами в мясо, которое по степени плотности превратилось в жесткий пудинг. Он отдирал куски кожи и плоти с края раны, глотал их целиком. По подбородку текла слюна, перемешиваясь с остатками сока, сохранившегося в холодной ткани. Джей прошел ладонью по позвоночнику, меж ягодиц, скользнул пальцем в заднее отверстие, увидел его с другой стороны полости. В какой-то момент он кончил, и сперма стекала по бедрам почти незамеченной – маленькое жертвоприношение этой невероятной усыпальнице.

Несколько минут Джей стоял на коленях на твердой поверхности, восстанавливая дыхание; щека прижалась к левой грудной мышце трупа, рука обхватила плавный изгиб его плеча. Из холодильника исходил сладостно-холодный воздух, затягивая его в мечту смерти. Когда Джей наконец смог подняться, он чувствовал себя рожденным заново.

Он покинул рабский барак и вернулся в дом помыться и одеться. Намыливаясь, Джей ощущал, как исчезают разные вещества: следы бурной ночи с Тра-ном, сукровица трупа, собственный высохший пот с привкусом наркотиков. Выйдя из-под душа, Джей оказался одновременно спокойным и ужасно возбужденным. Оба состояния были покрыты налетом страха, который всегда шел с ними рука об руку, как кислотному путешествию сопутствует стрихниновый конец. Антракт в сарае снял напряжение, вернул шаткое равновесие.

Однако он не мог отказаться от ночной вылазки.