Священное сечение - Дэвид Хьюсон Страница 34

Иногда Каспару хотелось плакать от вдруг нахлынувших воспоминаний, обнять голову руками и реветь, как ребенок. Однако в последнее время удавалось гнать их прочь. Он уже достаточно наревелся в жизни. Его укрепляли мысли о магическом рисунке, хранящемся в маленькой черной сумке. Задача должна быть полностью выполнена.

— Видишь ли, Моника, — заговорил он своим обычным, настоящим голосом. — Они не читали Шелли, дорогая. Невероятно, не правда ли?

Я — Озимандия, я мощный царь царей.

Отличный англичанин — шикарный, если угодно.

Взгляните на мои великие деяния, владыки всех времен, всех стран и всех морей!

Каспар положил скальпель на спину женщины, устроился поудобнее на ее полных ягодицах и представил в своем воображении священное сечение с его магическим подмножеством, очертание которого навечно запечатлено в его подсознании. Теперь он может вырезать его где угодно и без образца.

Форма придает смысл вещам. Она вещает об истине и святости, которые обитают где-то во Вселенной. Легко и быстро Каспар провел первую линию.

— Взгляните на мои великие деяния! — прошептал он. Однако голос оставался прежним. Ему никак не удавалось найти правильный тон.

На этот раз у него что-то не получается. Слезы выступили в глазах. Каспар просто не может продолжать. Женщина не подходит ему. Моника вроде крошки Эмили Дикон, только ей меньше повезло. Она попала в его руки совершенно случайно.

Тихонько повизгивая, как бывало, когда за ним приходили охранники с электрическими дубинками и плетками и тащили в камеру пыток, Каспар покачивался из стороны в сторону, отчаянно полосуя скальпелем восковую плоть. Взад и вперед, взад и вперед. Оставляя следы, похожие на когти огромной бешеной птицы.

Как долго длилось неистовство, Каспар и сам не знал. Его больше интересовали голоса, живущие в нем: Дэн Дикон, Монро, большой черный сержант с половиной челюсти, даже кто-то из убитых женщин. Пусть говорит любой из них, лишь бы не звучал его старый голос.

Однако голоса больше не раздавались у него в голове, и Каспар прекрасно понимал, почему они смолкли. Он оскорбил их. Они только шептали ему в ухо. Самый громкий шепот исходил от Дикона. Да, он дурак. Список не полон. Нужно добавить к рисунку еще один, последний, кусок кожи, самый важный, принадлежащий какому-то загадочному человеку. Его еще предстоит найти. А чем он занимается вместо этого? Позволил похотливой калифорнийской шлюхе, которая залезла в его личные вещи, отвлечь себя от важного дела.

«Ты думал о спаривании, а надо было, забыв все на свете, резать и резать».

— Сука! — прошептал он, и скальпель вновь заиграл в его руке.

Женщина явно мешала ему. Каспар мог сколько угодно жить здесь. Однако она скоро начнет вонять, а он терпеть не мог вони, которая вызывала у него множество неприятных воспоминаний.

«Да вытащи ты ее на террасу, парень! Там же настоящий холодильник. Никакого запаха не будет».

Умный чувак из Алабамы. Над ним постоянно висят вертолеты, на крышах устанавливаются камеры слежения, в стены вживляются микрофоны, за ним днем и ночью ведется слежка. Они даже слушают то, что он говорит во сне, ибо знают — его работа подходит к концу.

«Поцелуйте вы меня взад, придурки!»

«Будь ты проще, глупец». Черный парень не уставал повторять эту фразу. В ней что-то есть.

В квартире абсолютно уникальная кухня. В ней можно снимать кулинарное телешоу. Большие ножи, маленькие ножи, пилочки для мяса, ножи мясника. Моника Сойер привезла с собой два вместительных дорогих чемодана. Они стоят в гостиной, и на них еще наклеены стикеры фирмы «Дельта». Было бы преступно не воспользоваться ими.

Виа дель Бабуино ведет от Испанской лестницы к пьяцца дель Пополо. Узкая средневековая улочка, постоянно находящаяся в тени больших зданий, возвышающихся по обе ее стороны. На витринах магазинов все еще опущены жалюзи, и только продавец в газетном киоске раскладывает свой бумажный товар. Яркое солнечное утро. Мимо проезжают три машины.

«Фиаты» дребезжат по скользким булыжникам мостовой, пугая группу одетых в черное монашек. Те, словно встревоженные вороны, спешат по заснеженной улице к знакомым очертаниям Испанской лестницы, извилисто спускающейся вниз от Тринита-деи-Монти. Лео Фальконе сидит на заднем сиденье первого автомобиля. Рядом с ним — Джоэл Липман. Полицейский надеется, что звук сирен отвлечет его от дурных предчувствий. Ему все еще не дает покоя открытие, сделанное Терезой Лупо прошлой ночью. Тем более что он решил пока ничего не говорить Филиппо Виале. «Тут со своими не разберешься, а над душой еще стоят агенты ФБР», — невесело размышлял он. Фальконе попробовал обсудить это дело с Моретти с утра пораньше, однако в кабинете мрачноватого на вид комиссара уже находились Липман и Виале. Эти пугала делали вид, будто держат ситуацию под контролем. Встреча не имела никакого смысла. Спас положение звонок Косты. Он дал им адрес, по которому, возможно, скрывается подозреваемый. Нет, у них не осталось никаких иллюзий. Смешно думать, будто маньяк задержится в квартире при данных обстоятельствах.

Липман, одетый в черное зимнее пальто, поежился, когда машина подъехала к дому, указанному Костой. Агент покачал бритой наголо головой, неодобрительно посмотрел на Фальконе и рассмеялся.

— Что-то не так? — поинтересовался Фальконе.

— Вы меня просто убиваете, ребята, своей легкомысленностью. А если он ни о чем не догадывается и все еще находится там, наверху? Собираетесь постучать в дверь и вызвать его на разговор?

— Может быть.

Фальконе хорошо знал этот район. Дома здесь почти одинаковые, с террасами и шикарными апартаментами, несмотря на непрерывный грохот машин. Выход только один — через парадную дверь. В такое время суток нетрудно попасть в любой дом.

Автомобиль остановился. Фальконе вышел, направился к домофону, нажал одновременно несколько кнопок и стал ждать, когда раздастся электронное жужжание. Дверь открылась, и он удержал ее, давая пройти команде из шести человек.

Липман не верил своим глазам.

— Так мы впускаем уборщиков мусора, — объяснил Фальконе, кивая в сторону черных пластиковых пакетов, стоящих за дверью.

— О Боже… — простонал Липман. Вынул черный пистолет, проверил его, а потом, чувствуя лютый взгляд Фальконе, положил ствол назад в кожаную плечевую кобуру.

— Оружие пускать в ход только по моей команде, — велел Фальконе.

Один из детективов расспрашивал женщину, вышедшую из квартиры на первом этаже. Потом кивнул головой в сторону лестницы.

— Третий этаж, номер девять, — сказал он. — Квартиру снимает иностранец. Живет здесь около двух недель. Она его не видела до прошлой ночи. У нее есть ключ.

Фальконе послал наверх несколько человек. Липман остался с ним внизу. Американец явно скучал. Фальконе на всякий случай взглянул на свой пистолет и тотчас спрятал его.