Формула творения - Евгений Хейсканен Страница 35

Девушка с сомнением покачала головой. Артур, прищурясь на сверкающую воду, заметил:

— Им наплевать на мою забывчивость, и они уверены, что я многое знаю. Разубедить эту шайку преступников было бы трудно, если только попробовать обмануть.

— Да, милый. Наверное, это выход. Но, скажи, пожалуйста, формула твоего дяди — она может помочь создать новое оружие?

— В сущности, я не знаю. «Инсайд» охотится за техническими инновациями по всему свету и готов сделать всё, чтобы повысить уровень своих вооружений. Дядины открытия, конечно, нужны им не в мирных целях, — ответил поэт и философ. — Но в любом случае абсолютно справедливо одно: формула открывает определённые возможности, и, предположительно, в военной сфере тоже.

— Как же ты намерен поступить? Я не хочу, чтобы ты рисковал собой.

— В то же время нам необходимо спасти Ингу, — возразил Артур. — Попробуем же придумать какую-нибудь хитрость.

— Это очень опасно любимый! Их крайне сложно обмануть, тем более сила на стороне «Инсайда».

— А на нашей стороне — правда. Знаешь расхожую фразу? Правда — сильнее, — Салмио с подчёркнутой самоуверенностью подмигнул ей. Затем он в нескольких словах поведал красавице о своём плане. В заключение он сказал:

— Если я погибну, — он жестом остановил готовые сорваться с её губ возражения, — ты должна будешь обратиться к одному моему знакомому физику и предпринимателю, другу моего покойного дяди. Зовут его Вильям Антонович Гармов. Запомни, Милана! Он успешный, состоятельный человек и сможет помочь.

И Артур подробно объяснил девушке, как при необходимости найти известного предпринимателя.

Оставалось связаться с «Инсайдом» и договориться о встрече, пообещав информацию о формуле в обмен на Ингу. Предложение Миланы обратиться в полицию, сообщив ей о похищении девочки, Салмио отверг, поведав о своём трёхдневном пребывании в изоляторе. Кто-то из полицейских кругов очень хотел расколоть Артура и выведать от него некие сведения, которые, по его мнению, имели прямое отношение к секрету таинственного швейцарца. Несмотря на все уговоры девушки, решив на свой страх и риск действовать в одиночку, парень морально подготовился к встрече с террористами. Могло произойти всё что угодно, но, невзирая на опасность, Артур Салмио почувствовал себя легче, приняв окончательное решение.

Связаться с представителем «Инсайда» не составило труда. Молодой человек быстро получил СМС с приглашением явиться на площадь Кирова к зданию драматического театра к десяти часам вечера. Адресат заявлял, что девочка будет там.

Медленно тянулось время. В июльском зное сгорали чувства и эмоции, а звенящая пустота угнетала Артура. Сквозь неё невольно пробивались мысли о собственной жизни, которая при неверном и зыбком стечении обстоятельств могла оборваться быстрее, чем хотелось бы. Проживи хоть тысячу лет, жизнь всё равно покажется короткой. Или нет? Кто бы мог сказать? Как бы то ни было, у Салмио не было ни малейшего желания заканчивать свой земной путь.

Приближался вечер. Молодые люда сидели, обнявшись, прямо на ступенях набережной у самой воды. Милана снова стала отговаривать его от безрассудства, и в её больших глазах с застывшими слезами Артур читал выражение преданности и любви. Но как иногда случается в жизни, он понимал, что не может поступить иначе.

— Мне пора, — сказал парень, поднявшись на ноги и отряхнув рубашку. — Всё будет в порядке, не бойся.

Он невольно повторил последние услышанные им слова Велимира.

— Я буду ждать тебя здесь, — от волнения Милана была на грани нервного срыва. — Артур, если ты увидишь, что план твой не срабатывает и что-то идёт не так, то бросай всё и уходи оттуда! Ты слышишь? Я не переживу, если ты погибнешь! Обещаешь?

— Да, любимая, успокойся, — он, как мог, старался утешить её, хотя собственная душа поэта и философа рвалась на части. — Ну всё, я пошёл.

Он вырвался из её объятий и, не оглядываясь, зашагал по направлению к Кировской площади.

Каждого, кто впервые приезжает в Швейцарию, удивляет прежде всего поразительная гармония белоснежных скалистых гор, поросших густыми, будто пришедшими с далёкого севера лесами на их склонах, и широких долин с практически средиземноморской растительностью по берегам живописных, светящихся небесной голубизной, озёр. Поэтичная Гельвеция, федерация из 26 кантонов, знаменитая классической банковской системой и сочетанием четырёх государственных языков. [25]Страна горнолыжных курортов, часов и плиток молочного шоколада с изображением остроконечного швейцарского Маттерхорна. Родина первой части теории относительности [26]и вторая родина Александра Герцена. [27]Альма-матер чудесных сыров и последнее пристанище Чарли Чаплина.

Пожилому, немного сутулому мужчине с длинными седыми волосами и высоким лбом мыслителя, бредущему в ранний утренний час по одной из женевских улиц всё это было хорошо и давно известно. Его уже не удивляло великолепие обрамлённого горными пиками Женевского озера. Встречая миловидных молодых женщин, старик спокойно отмечал их красоту в уме, но она не будоражила его сердце, как годы и годы назад. И даже огонь научной страсти к физике, всегда полыхавший в его душе, в последнее время начинал тускнеть, сменяясь вереницей воспоминаний о достигнутом.

Старика, недавно отметившего своё 90-летие, звали Огюст Венсан, и многие прославленные члены Парижской академии наук и Лондонского королевского общества гордились своим сотрудничеством с ним, которое имело место в пору активной исследовательской деятельности Венсана.

Вся его жизнь прошла в служении науке. Многочисленные статьи, ряд монографий, громкие выступления на международных конференциях принесли ему мировую известность.

Его знали и в бывшем Советском Союзе, и в современной России. Благодаря глубоким разработкам в области теоретической физики Огюст Венсан уже почти полвека назад стал иностранным членом Советской, а впоследствии Российской академии наук. На одном из симпозиумов, посвящённом проблемам электромагнетизма, судьба свела его с талантливым и тогда ещё молодым советским физиком — Александром Покровом. Их сблизила как взаимная увлечённость наукой, так и свободолюбие во взглядах и оценках, что было особенно необычно для советских коллег Огюста, не привыкших открыто выражать своё мнение. Покров, чем-то напоминавший академика Ландау, был другим и, быстро найдя общий язык со швейцарцем, сообщил ему о своей тайне, которой ему сложно было распорядиться.

Оказалось, что советский физик, анализируя некоторые аспекты квантовой механики, пришёл к исключительно интересным теоретическим и практическим выводам. Его исследования, развивая с одной стороны теорию электромагнетизма, вели к формулировке небывалых по глубине интерпретаций в рамках теоретической физики в целом. Придя к таким революционным выводам, Александр Покров написал статью, где раскрыл сущность своих идей и сделал несколько предположений касательно возможностей практического использования обнаруженных им физических эффектов.