Открывающий двери - Елена Чалова Страница 36

И вообще вся агрессия, которую он проявлял прежде, была разрушительна лишь по отношению к самому Ромилю, окружающих его сдвиги и загулы касались мало. Последнее время он стал спокойнее, словно нечто, снедавшее его, нашло выход. Глорию прошиб холодный пот. Какой выход? Картины, сказала она себе, он смог загнать свои проблемы на холст! Плюс бесконечные разговоры и совместные бдения, включавшие секс. Иногда с ней, иногда нет. Я же следила за тем, как все шло, и каких трудов мне это стоило. Но прогресс очевиден. Или это все же только видимая часть некоего психопатического айсберга? А на самом деле перед ней маньяк, который способен раскрасить тело девушки краской и смотреть, как она умирает?

А может, старик все наврал? Вдруг он просто местный сумасшедший? И правда — если бы в городе орудовал маньяк, который убивает столь изощренным способом, все газеты уже захлебывались бы, смакуя подробности.

Глория вздрогнула, услышав стон. Ромиль, скособочившись, стоял у мольберта. Он прижимал руку ко рту, и Глория заметила кровь, капнувшую на майку. Должно быть, хватая зубами то кисть, то мастихин, он прикусил или проткнул губу. Надо бы промыть ранку. Но прежде чем она успела встать, Ромиль уже отнял руку от губ, взглянул на испачканную кровью ладонь, качнулся вперед, и женщина увидела, что художник сплевывает кровь в пятно белой краски, кривоватой безешкой примостившееся на палитре. А потом, подхватывая краску кистью, он стал наносить ее на холст.

Глории стало нехорошо. На нетвердых ногах она выбралась из комнаты и пошла к себе. Может, поговорить с Ричардом? Ах да, Ричард съехал. Сказал, что не желает иметь ничего общего с ее психом. Они подписали дополнительное соглашение, и Глория теперь считается единственным агентом Ромиля. Его картины уже начали приносить деньги, и она смогла сохранить за собой квартиру. Тем более, что доходами своими Ромиль не интересуется совершенно, и часть квартирной платы она списывает на счет расходов по продвижению его работ. Впрочем, разве это не так? Именно для того, чтобы он мог работать и не делал глупостей, она должна оставаться рядом.

Плюнув на калории и пытаясь хоть как-то успокоиться, Глория выпила теплого молока с крекерами, приняла горячий душ и попыталась расслабиться с помощью дыхательной гимнастики. Однако внутри по-прежнему дрожал противный холодный комок страха, и она выпила две таблетки снотворного и забралась в кровать.

Спала Глория плохо, но, слава богу, без сновидений. Утром она зашла к Ромилю, но дома его не оказалось. Понадеявшись, что он на прогулке в парке, Глория отправилась на работу, загнав в глубину сознания страх, который все же колол сердце отравленной иглой сомнения: а если это он убил?

Ромиль бродил по галерее, смотрел на полотна и слушал, что говорят люди. Сегодня суббота, и на выставке довольно людно. Порой ему казалось, что сейчас мир качнется, картинка сменится, и он очнется в каком-нибудь жутком подвале или на больничной койке с капельницей в вене. Он тряс головой, мир вокруг обретал четкость, и художник с очередной волной удивления и какого-то совершенно детского восторга понимал, что все взаправду. Это художественная галерея в центре Нью-Йорка. И здесь проходит его персональная выставка. И люди приходят, чтобы смотреть на его картины. И покупают их, платя немаленькие деньги. Он вдруг оказался в каком-то другом мире, вырвавшись сюда из полусна своего прежнего существования.

Сегодня утром он прочел статью о себе в «Космополитен» и выяснил, что он — модный художник, редкое дарование, что его картины несут людям свет или заставляют задуматься о жизни, о единении с природой и о своих корнях. Это так удивило Ромиля, что он отправился в галерею и попытался взглянуть на собственные картины глазами обычных людей. И удивился еще больше. Кому может понравиться портрет старой Маши? Вот она, как живая, сидит на деревянном крыльце, разметав широкие юбки, и курит свою вечную трубку. Ее лицо морщинисто как сухая земля; дым из трубки чуть искажает его черты, и если взглянуть сбоку, то кажется, что видишь блик былой красоты. Все говорили, что когда-то Маша была красавица.

Вообще-то это не первая его выставка. За последние два года их было две или три, но эта — самая крупная, сопровождающаяся статьями в прессе, которые Глория назвала каким-то замысловатым словом… «неинспирированные». Он не понял и спросил, что это значит. Она засмеялась, растрепала его волосы и пояснила, что это статьи, за которые она не платила.

— Если журналисты начинают писать про тебя просто так, без заказа — это значит, что ты знаменит, ты интересен людям. И это главное. Это — верный путь к славе!

Ромиль слышал ее слова, держал в руках проспект собственной выставки, но по-прежнему пребывал в растерянности. Он интересен? Про него пишут и покупают его картины… Странное, но, как он решил после некоторого раздумья, приятое чувство. Ромиль подумал было, дошли ли эти слухи и слава до России? Прислушался к себе и понял, что это неважно. Никто не позвонил ему, после того как Мито сообщил о смерти отца. Его отрезали от древа рода, как ненужный побег. Но он выжил, принялся на чужой почве и вот, как оказалось, даже дает какие-то плоды. Ромиль словно услышал слова духа, сказанные голосом Синтии: «Он должен выполнять предназначение… Стать тем, кем должен стать». Неужели смысл был именно в этом? И Райтвелл тоже говорил, что его путь — путь художника…

Ромиль вдруг вспомнил, что последние полгода у него практически не было приступов боли. Просто некогда было, он заканчивал полотно, и следовало успеть к выставке… Глория научила его кататься на роликах, и они вместе — а иной раз он один — ходили в парк. Поняв, что в спортзал его не загнать, Глория притащила к нему в квартиру дорожку, и Ромиль сам не заметил, как пристрастился ходить. Движение успокаивает, дает возможность отключиться, сбросить стресс. Он стал лучше спать, давно не принимает никаких таблеток. И очень много работает. В благодарность за заботы он делает то, что требует от него Глория: периодически одевается в выбранные ею вещи и ходит на какие-то тусовки, приемы. С кем-то знакомится.

Нет, он не был социопатом, как она сперва опасалась. Просто все это было ему неинтересно, и он не осознавал нужности общества, связей и рекламы. Однако он редко отказывал ей, когда Глория говорила «надо», улыбался и пожимал руки, придерживался отредактированной версии своей биографии, и в обществе его считали застенчивым и немного эксцентричным, несколько загадочным, но в целом — весьма милым парнем.

* * *

Ромиль замер, прислушиваясь. Сзади остановились двое.

— М-м? — спросил тот, что помоложе, в очках с тонкой золоченой оправой и в аккуратном костюме, правда, по субботнему времени без галстука.

— Тут уж вам выбирать, — отозвался второй. — Я всего лишь консультант по вопросам искусства и как таковой могу вас заверить, что работы этого молодого человека на сегодняшний день являются весьма выгодным вложением капитала. Взгляните, выставка идет первую неделю, а под многими картинами табличка «продано».

— Но я должен выбрать картину не для себя, а для представительских целей, и тут нельзя руководствоваться исключительно личным вкусом. Мне нравятся те вещи, что поярче… Пестрые, цветные, такой, знаете, цыганский колорит. Но будет ли это достаточно солидно выглядеть в штаб-квартире нашей компании?