Кросс - Джеймс Паттерсон Страница 37

Глава 78

В тот же день, позднее, я пришел в церковь Святого Антония — Святого Тони, как я его называл еще с тех пор, как был мальчишкой и рос поблизости от нее, в доме Наны. Церковь расположена в квартале от больницы, где умерла Мария.

Я опустился на колени перед алтарем. Пахло ладаном, и я вспомнил детство, и празднование Рождества, и меня словно омыло всего, и душа очистилась и затрепетала. Самое поразительное, что прекрасные храмы строились простыми людьми, со всеми их слабостями, но вера подвигла их на это великое дело, и они преодолели себя и приблизились к Богу. Я поднял глаза на алтарь, и с губ сорвался тяжкий вздох. Верую, Господи, верую в тебя. И всегда верил. Наверное, это слишком смело с моей стороны — думать, что Бог слушает наши молитвы в любое время дня и ночи.

Но я все же прочитал несколько молитв за Кайлу, стоя перед алтарем, — молился не только о том, чтобы она залечила свои раны, но чтобы душа ее выздоровела. Люди по-разному реагируют на смертельную опасность, на угрозы членам их семей или на нападения на их дома. Я знаю об этом по личному опыту. А теперь, к сожалению, это знает и Кайла.

Я прочитал несколько молитв и за Марию, о которой беспрестанно думал в последнее время.

Я даже поговорил с ней, как бы странно это ни звучало. Я надеялся, что она довольна тем, как я ращу и воспитываю детей — эта тема часто возникала в наших беседах. Потом я помолился за Нану и за ее хрупкое здоровье, потом за детей. Даже за кошку Рози, которая недавно простудилась, и я боялся, что у нее пневмония. Господи, пусть кошка не умирает. Не сейчас. Рози ведь тоже доброе существо.

В Джорджтаун Мясник поехал, чтобы выпустить пар — иначе все могло пойти наперекосяк, когда он вернется к Кэтлин и детишкам, к честной и законопослушной жизни. Вообще-то он уже давно понял, что ему очень нравится жить двойной жизнью. Да и кому бы такое не понравилось?

Может, и сегодня поиграть в любимую игру «Зеленый свет — красный свет»? Почему бы и нет? Из-за войны с Маджоне-младшим у него сплошные стрессы.

Дом по Кью-стрит, к которому он сейчас спешил, был очень красив и утопал в купах деревьев. Рядом располагались привлекательные таунхаусы и солидные дома, характерные для больших поместий. Это был весьма зажиточный район, и машины, припаркованные здесь, свидетельствовали о высоком социальном статусе и хорошем вкусе здешних обитателей: несколько «мерседесов», «рейнджровер», «БМВ», один «астон-мартин», пара сияющих новеньких «бентли».

Прохожих было мало, и он подумал, что это хорошо для его сегодняшнего предприятия. У него были наушники, и он слушал шотландскую группу, которая ему так нравилась, — «Франц Фердинанд». Но вдруг быстро выключил музыку, настраиваясь на деловой лад.

В доме из красно-коричневого ракушечника на углу Тридцать первой и Кью-стрит, судя по всему, готовились к какому-то роскошному приему. Из огромной машины с надписью на борту «Джорджтаун. Обеды на дом» доставали большие коробки с провизией, стоившей, конечно же, безумных денег; в садике перед домом слуги проверяли фонари, оформленные под старинные газовые. Фонари работали отлично. Ну ладно, сверкай, сверкай, маленькая звездочка.

Потом Мясник услышал стук высоких женских каблуков. Этот манящий, опьяняющий звук исходил откуда-то с тротуара, который, в отличие от мостовой, был выложен кирпичом и вился по всему району, как ожерелье, брошенное на стол.

В конце концов он увидел эту женщину — со спины. Очень фигуристая штучка, с длинными черными волосами, ниспадающими до середины спины. Ирландка, как и он? Красивая? Кто знает? Но охота уже началась. И скоро он узнает все, что ему нужно. Он чувствовал, что уже контролирует ее дальнейшую судьбу, что она уже принадлежит ему, Мяснику, его мощному второму я. Или первому? Кто может сказать точно?

Он подходил все ближе и ближе к этой женщине с волосами цвета воронова крыла, оглядывая на ходу все узкие переулки, уходившие за большие дома, все рощицы — он высматривал подходящее место. И вдруг заметил впереди какой-то магазин. Это еще что? Единственная точка деловой активности во всем районе. В этом квартале она выглядела совершенно неуместно.

«Сара-маркет» — гласила вывеска.

И тут черноволосая красавица вошла внутрь.

— Черт бы тебя побрал! Прокол, — пробормотал Мясник, но улыбнулся и подкрутил воображаемый пиратский ус. Он любил подобные игры, эти опасные «кошки-мышки», где он сам устанавливал правила. Но улыбка тут же погасла, потому что внутри магазинчика он увидел то, что ему крайне не понравилось.

Там на стеллаже были выложены газеты, стопка «Вашингтон пост». И он вдруг припомнил, что в этом районе проживает сам Боб Вудвард, [22]но не это привлекло его внимание.

Он увидел свое лицо — приблизительный набросок, конечно, но очень неплохой. Он был напечатан чуть выше новостных сообщений.

— О, да я стал знаменитым!

И это уже было не смешно. Майкл Салливан ретировался и быстро направился к тому месту на Кью-стрит, где оставил свою машину. То, что он увидел, было самым худшим вариантом развития событий, какой он только мог себе представить. Да, в последнее время что-то все у него идет наперекосяк.

Он сел в «кадиллак» и стал обдумывать возможные последствия столь печального события.

Представил всех возможных «подозреваемых», вычисляя женщину, которая не удержалась и начала о нем болтать. Может быть, описала полиции его внешность. Он понял, что на него сейчас ведут наступление сразу с двух сторон — вашингтонская полиция и мафия. И что теперь делать? Делать-то что?

Но так просто он из игры не выйдет. Нет, он предпримет новую игру.

Еще один поворот телефонного диска.

Полиция округа Колумбия считает, что теперь они знают, как он выглядит. С одной стороны, для него это — серьезная неприятность. Но если они от самоуверенности потеряют бдительность…

Ошибка.

Их ошибка.

Надо принять контрмеры. Только вот какие?

Осуществление первой меры предосторожности привело его на Висконсин-авеню, в маленькую парикмахерскую, которая, как он помнил, находилась вблизи от переулка Блюз. Парикмахер Руди тут же усадил его в кресло, и Салливан велел подстричь его и побрить.

Процедура подействовала на него расслабляюще и даже доставила удовольствие. Он уже представил, как будет выглядеть после массажа и насколько будет новым его лицо.

Всего десять-двенадцать минут, и дело было сделано. Снимайте бинты, доктор Франкенштейн! Маленький, кругленький парикмахер, кажется, был очень доволен собой.