Боги Абердина - Михей Натан Страница 38

— У него стиль «голубого», так?

— Этого я не говорил.

— Ну, я сказал. Он никогда к тебе не приставал? У Дэнни склонность влюбляться в своих друзей.

— У нас с Дэном все в порядке, — ответил я.

— Уверен? — Арт хитро улыбнулся. — Что-то не верится.

— Ты никому не веришь, — заметил я.

Артур рассмеялся.

— Единственный человек, который не знает, что Дэн голубой — это сам Дэн. Ему просто следует признать это, — и все станет здесь гораздо проще.

Он взял кучу барахла с переднего сиденья и отправил в коробку.

Я сжался под порывами холодного ветра и наблюдал за приближением туч. Они были темными, базальтового цвета, плотными, набухшими… огромными.

Мои воспоминания о зимах в Миннесоте наполнены лишь холодом, ледяным ветром и безжалостным льдом. Ничего там больше нет. Помню, как в последнюю зиму перед смертью матери я рано встал в одну из суббот и уставился на пустые кукурузные поля. Они напоминали замерзшее море — вода, которая стояла в оставленных трактором следах, за одну ночь превратилась в блестящий лед. Деревьев не было нигде — только сломанные стебли кукурузы, которые поднимались из земли, словно перебитые кости. Мы покрывали трактора зеленым непромокаемым брезентом, который при каждом порыве ветра трепетал и надувался, напоминая пойманную в ловушку гигантскую птицу.

В отличие от Миннесоты, зимы в Нью-Джерси оказались грязны и неприятны. Снег быстро чернел, машины прокладывали слякотные траншеи на посыпанных солью улицах. Зимой города вызывали еще большую клаустрофобию. Создавалось впечатление, что они сжимаются вокруг и накрывают тебя.

Первый снег, который я увидел в Абердине, пошел в ту ночь. Буря бушевала в Коннектикуте от Шотр-Бича до Норт-Холлоу. Мы поехали в город на «ягуаре» Хауи. С черного неба падали толстые белые хлопья, парили и кружили везде вокруг нас. Художник вел машину удивительно медленно и осторожно, словно старик.

Нашей целью был маленький бар на краю города под названием «Паб Пита», знаменитый куриными крылышками за десять центов (местная кухня, товар импортирован из Буффало) и пятидолларовыми кружками канадского пива (владелец, Пит, был родом из Торонто). Мы сидели в угловой кабинке, в тесной темной нише за толстым, сильно изрезанным дубовым столом, который напоминал мне о средневековье. Я представлял нас усталыми после путешествия крестоносцами, которые остановились выпить в придорожной таверне среди покрытых лесом гор Болгарии. Хауи заказал «Тома и Джерри» в кружке. От темного бульона, который пах, как ром со специями, поднимался пар. Арт взял темное пиво, я тоже это пил, хотя мне оно совсем не понравилось.

Паб тускло освещался настенными лампами с оранжевыми стеклянными абажурами. Под ними горели маленькие, мигающие лампочки, которые, как предполагается, должны напоминать языки пламени. «Средневековый китч», — так называл это Артур. Посетители тоже казались небрежно высеченными, лица — каменными, черты — грубыми. На них падали тени и высвечивали то скулы, то лбы. Разговаривали все тихо, ровный гул голосов прерывался звоном стаканов и взрывами смеха.

После трех кружек темы для разговоров закончились. Мы уже обсудили университет, карьерные планы и проект доктора Кейда. Хауи сообщил, что только-только закончил последнюю карту — византийские торговые пути тринадцатого века. Карта предназначалась для первого из трех томов. Apт заявил, что завершил план главы о вторжении германцев в Западную Европу. Благодаря пиву, у меня сильно гудело в голове, однако мне удавалось еще как-то контролировать и держать себя в руках. Но ступал я по тонкому льду, временами впадая в полубессознательное состояние. Иногда я вдруг осознавал, что сижу там и смотрю в никуда. Тогда, словно заснувший за рулем водитель, я резко вскидывал голову, чувствуя прилив адреналина. Пиво притупило и мои опасения насчет Эллен. Казалось, что отношения у Арта и Хауи прекрасны. На самом деле, я никогда раньше не видел их настолько расслабленными при общении друг с другом.

Хауи навалился на стол и катал двадцатипятицентовую монету по тыльной стороне пальцев левой руки. Он безразлично наблюдал за ней полуприкрытыми глазами, пальцы дергались, словно хвост у спящей кошки. Несмотря на опьянение Хауи, монета перепрыгивала с костяшки на костяшку без остановок. Она скакала с мизинца на безымянный палец, потом, внезапно — на большой, затем возвращалась на указательный, — и все начиналось сначала. Я смотрел, очарованный происходящим, но, скорее, пребывал в коматозном состоянии. В центре стола стояла тарелка с куриными косточками, окрашенными в красный цвет остатками горячего острого соуса.

— Смотришь за монеткой? — спросил Хауи.

Когда я кивнул, он перебросил четвертак на большой палец и потер указательным.

Хауи протянул мне руку с растопыренными пальцами, показал мне ее с одной и с другой стороны. Монетка исчезла.

— Посмотри в свою кружку, — предложил он.

На дне лежала монетка.

— Я не думал, что ты допьешь до конца, — сказал художник.

Я посмотрел на порез у него на лбу и увидел, что он зажил.

Осталась тонкая линия, словно часть морщины.

«Сколько я выпил? — подумалось мне. — Три кружки. Потом еще что-то вместе с Хауи. Виски? Бренди? Или, все-таки, виски?»

— У Хауи много талантов.

Арт достал трубку с горгульей, круглая голова которой была отполирована так, что блестела, положил на стол пакет с табаком, и взял оттуда немного содержимого.

— Хауи, почему бы тебе не сыграть для нас что-нибудь? — попросил Артур.

— Ты знаешь, что я ненавижу это пианино. Оно расстроено.

— О-о, прекрати. Эрик никогда не видел, как ты стучишь по клавишам.

— И не увидит теперь. — Хауи осмотрел ноготь большого пальца. — Я не играю на старье.

Я огляделся и нашел пианино, пыльное и коричневое. Лак облез с него, кое-где виднелись царапины. Пианино, на котором стояла пепельница, скрывалось в углу.

— Там дека вся покорежена, — Хауи вылил себе остатки из графина и продолжал говорить, будто Арт задал ему вопрос. — Оно стоит тут понта ради, а не для игры.

Арт пожал плечами и зажег спичку.

— Вероятно, ты прав. — Он два раза затянулся, затем откинулся на спинку сиденья, держа трубку в руке. — На нем может играть только Пит, потому что знает все его особенности. — Арт посмотрел на меня. — Иногда Пит исполняет пару песенок — так, ничего особенного. Мелодии из старых фильмов, что-то вроде того.

— И звучат они дерьмово, — заявил Хауи, хрустя костяшками.

Он осушил стакан одним глотком, затем вытер рот рукавом, обернулся на пианино, а потом посмотрел на свои руки. Они слегка дрожали.

— Однако здесь достаточно сухо, — сказал он. — Не исключено, резонатор будет работать лучше, чем в прошлый раз. Может, Пит потратил немного денег на настройку.