Прогулка по городу - Мэри Хиггинс Кларк Страница 38

Лори прислонилась лбом к оконному стеклу. Оно было таким прохладным. Теперь она ощущала усталость и собиралась лечь. На улице было всего несколько человек, они торопливо шли по тротуару с опущенными головами. Чувствовалось, что за окном было холодно.

Она видела, как на улицу перед клиникой пересекли мужчина с женщиной. Может быть, это Сара с доктором? Она не разобрала.

Повернувшись, Лори прошла через комнату и легла в постель, натягивая на себя одеяло. Веки казались тяжелыми. Хорошо бы забыться сном. Еще лучше было бы никогда не просыпаться.

Во вторник утром Брендон Моуди отправился в студенческий городок Клинтонского колледжа. Он намеревался поговорить со студентками, которые жили в том же здании, где находилась квартирка Лори. Он уже успел бегло осмотреть после похорон Элана Гранта. Здание было построено пять лет назад специально для старшекурсников. Комнаты в нем были довольно большими с кухоньками и отдельными ванными. Те, кто мог позволить себе доплачивать за отдельное проживание, были довольны условиями.

После тщательного обыска, проведенного экспертами прокуратуры в квартире Лори, попасть туда оказалось делом несложным. С нее Брендон и начал.

Там царил полный беспорядок. Кровать стояла без постельного белья. Дверца шкафа была приоткрыта, и одежда висела на плечиках как попало. Ящики комода были наполовину выдвинуты. Содержимое письменного стола кучей лежало на его поверхности.

Моуди знал, что следователи забрали пишущую машинку, на которой были напечатаны письма Элану Гранту и все остальные бумаги. Он знал и то, что постельное белье, одежда Лори с пятнами крови, ремешок от часов и браслет были конфискованы.

Что же тогда он искал?

Если бы его спросили, то Брендон Моуди ответил бы, что ничего, имея в виду, что он не рассчитывал найти ничего конкретного. Он огляделся, пытаясь освоиться.

В прибранном виде комната, несомненно, была довольно уютной. На окнах висели светлые портьеры до самого пола, на кровати лежало покрывало такого же цвета, стены были украшены репродукциями картин Моне, Мане и других художников-импрессионистов, на полке над книжным шкафом стояли призы, выигранные Лори в гольф. В отличие от других студентов, она не вставляла в рамку зеркала на комоде фотографии сокурсников и подруг. Лишь на письменном столе стояла единственная фотография ее семьи. Брендон внимательно посмотрел на нее. Семья Кеньонов. Он был знаком с родителями Лори. Этот снимок, очевидно, был сделан за домом возле бассейна. На фотографии была вся семья, и не вызывало сомнений то, что они были счастливы вместе.

«Представь себя на месте Лори, — думал Моуди. — Родители погибли. Ты считаешь себя виноватой в этом. Ты очень страдаешь и привязываешься к тому, кто добр по отношению к тебе, кто внешне привлекателен и по возрасту и авторитету мог бы заменить тебе отца. Потом он отвергает тебя, и в тебе происходит надлом».

Все это легко объяснимо. Брендон прошелся по комнате, внимательно все осматривая. Войдя в ванную комнату, он остановился возле ванны. В ней были обнаружены следы крови. Лори сообразила постирать постельное белье и одежду, посушить их внизу, сложить и убрать. Она пыталась почистить и ремешок от часов. Брендон понимал, что значили эти улики для прокурора. Они значили, что убийца в смятении и панике пытался методично уничтожить все улики.

Прежде, чем выйти из комнаты, Брендон вновь окинул ее взглядом. Он не нашел совершенно ничего, ни крупицы того, что могло бы помочь Лори. Почему же его преследовало чувство, что он каким-то образом что-то пропустил, что-то не заметил?

Сара не могла уснуть всю ночь. События дня вертелись у нее в голове: душераздирающие крики Лори, разорванная фотография; приход полицейских; Лори в наручниках; заверения Джастина, что ему удастся освободить ее под его ответственность, когда они ехали вслед за полицейской машиной в Клинтон. На рассвете Сара забылась тяжелым беспокойным сном, ей снились залы суда, вынесение приговора.

Проснувшись в восемь, она приняла душ, надела бежевый шерстяной пуловер, брюки в тон, темно-коричневые туфли и спустилась вниз. Софи была уже на кухне. Она готовила кофе. На столе стоял свежеприготовленный апельсиновый сок в кувшинчике с цветочным орнаментом. Фруктовый салат из апельсинов, грейфруктов, яблок и дыни был красиво уложен в чашу из цветного стекла. Рядом с тостером стояла английская подставка для тостов.

«Все так привычно», — подумала Сара. — Словно вот-вот сюда спустятся мама, папа и Лори". Она показала на подставку для тостов.

— Софи, ты помнишь, папа называл эту штуку тостостудилкой? И ведь он был прав.

Софи кивнула. Ее круглое гладкое лицо было печальным. Она налила Саре сок.

— Я очень беспокоилась вчера вечером, что ты вернешься, а меня нет дома. Лори действительно изъявила желание лечь в больницу?

— Похоже, она поняла, что ей приходится выбирать между клиникой и тюрьмой. — Сара устало потерла лоб. — Вчера что-то произошло. Я не знаю, что именно, но Лори сказала, что никогда больше не будет спать в своей спальне. Софи, если эта женщина, которая на днях вновь приходила смотреть дом, изъявит желание купить его, я продам.

Она не услышала ожидаемых возражений. Вместо этого Софи вздохнула.

— Мне уже кажется, что, может быть, ты и права. Счастье ушло из этого дома. Этого и следовало ожидать после случившейся в сентябре трагедии.

От того, что Софи наконец согласилась с ней, Саре стало немного легче, но одновременно и грустно. Сара допила свой сок, пытаясь проглотить подступивший к горлу комок.

— Кроме кофе я больше ничего не буду. — Вдруг она вспомнила: — Как ты думаешь, тебе удалось собрать все кусочки разорванной Лори фотографии?

На губах Софи появилась гордая улыбка.

— Более того, я даже сложила ее. — Она показала свою работу. — Видишь, я собрала ее на листе бумаги и затем, когда убедилась, что все правильно, склеила ее. Плохо то, что кусочки были слишком маленькими и выступивший клей размазался по ней. На ней трудно что-либо разобрать.

— Но это же просто фотография маленькой Лори! — воскликнула Сара. — Не могла же она послужить причиной ее истерики. — Она внимательно посмотрела на нее и беспомощно пожала плечами. — Я положу ее к себе в папку. Доктор Донелли хочет взглянуть на нее.

Софи встревоженно смотрела, как Сара, отодвинув стул, встала из-за стола. Она так надеялась, что склеенная фотография как-то поможет и объяснит нервный срыв Лори. Что-то вспомнив, она пошарила в кармане своего фартука. Ее там не было. Нет, ее там не было. Скрепка, которую она вынула из обрывка фотографии, осталась в кармане домашнего платья. «Все равно она ничего не значит», — решила Софи, наливая Саре кофе.

Во вторник утром, слушая новости Си-би-эс, Бил с Опал узнали об угрожающем письме, написанном Лори Кеньон Карен Грант, об отмене поручительства и о том, что Лори положили в закрытую клинику для больных, страдающих расщеплением личности.