Мертвые незнакомцы - Итан Блэк Страница 39

– Еще кофе, сэр? – Она определенно кокетничает.

– Спасибо.

– Я не трогала шторы, хотя уже утро. Это правильно, да?

– И на работе тоже не открывайте. Там такие большие окна, что можно увидеть, как вы говорите по телефону. И кстати, о телефоне, – продолжает Воорт, записывая номер на визитной карточке, – позвоните этим ребятам, и пусть они проверят линию. Это просто предосторожность, но, пока они не закончат, да и потом тоже, не говорите о своих планах: куда вы собираетесь и все такое.

– Вам не кажется, что это немного слишком?

– Мы не знаем, с кем имеем дело и как они могут до вас добраться. Постарайтесь не оставаться одна, особенно на улице. Откажитесь от ходьбы после работы, пока не появится ваш сопровождающий. То же самое с плаванием. Безопаснее все время находиться под наблюдением.

– Ужас!

– Это только на время, – успокаивает ее Воорт, но на самом деле он не представляет, сколько может продлиться такое положение вещей. Со своего сотового он звонит на Полис-плаза и договаривается, что в клинику доктора Таун направят полицейского, чтобы «приглядеть за ней сегодня».

– Но нам надо будет обсудить, заслуживает ли она постоянной защиты, – замечает лейтенант, с которым говорит Воорт.

Закончив, Воорт поворачивается к Джил:

– Я попрошу вас не оставаться наедине с новыми пациентами.

– Это уже слишком, – возмущается она.

– Пусть с вами будет медсестра или санитарка. И еще. Вы специалист по тропическим болезням. Вы работаете с опасными вирусами или бактериями?

– Мистер Воорт, мои пациенты приезжают из Заира, Судана, со всей зоны Великого Африканского рифта. – Теперь он снова становится «мистером». – Некоторые болезни, которые они подхватывают, спят в человеческом теле многие дни, даже недели, прежде чем проявиться. Путь от Найроби до аэропорта имени Кеннеди занимает около суток; зараженный человек часто не знает, что болен, пока не оказывается дома, на Пятьдесят четвертой улице.

– Это означает «да».

– Я должна брать анализы. Я должна изучать мазки под микроскопом. Как мне лечить людей, если я не знаю, что с ними?

Воорт хмурится.

– Мы имеем дело с людьми, которые устраивают несчастные случаи, а вы работаете с инфекционными болезнями. Вы не могли бы, скажем, перестать работать, пока мы не разберемся с этим делом?

– Поймите, если я перестану, а кто-то из моих пациентов окажется болен, то без лечения он может умереть за два дня. Не говоря уже о том, что может произойти распространение заразы.

– Так быстро?

Она жует тост: разговор о смертельных вирусах на ее аппетит не повлиял.

– В первый раз я попала на Амазонку, чтобы лечить индейское племя, которое буквально вымирало от обычнейшего гриппа, от которого вы в худшем случае слегли бы дней на десять. Индейцы заразились от корреспондента «Нью-Йорк таймс», который прилетел туда, чтобы «помочь» им. Он чихнул, прикрывшись рукой, а потом, перед тем как сесть в самолет, пожал руку вождю. Через три часа вождь начал чихать, у него поднялась температура. Через два дня температура поднялась у всех. Поймите, мы уязвимы для вирусов, особенно для тех, которых относим к третьему-четвертому уровню биологической опасности.

– Тогда просто поосторожнее в лаборатории, ладно?

– Спасибо, – смягчается Джилл. – И я не рассердилась на вас.

Она смотрит ему в глаза, и Воорт ощущает слабость в коленях, хоть и не вставал.

В восемь утра они едут вниз на лифте. Внезапно кабина, подпрыгнув, останавливается между двадцать восьмым и двадцать седьмым этажами. Воорт слышит шум ударов в шахте. Он нажимает кнопку «Вызов». Нет ответа.

– Возможно, ничего страшного, – говорит он, сам себе не веря, и, склонив голову набок, прислушивается к скрипам и вою в шахте.

Лифт рывком опускается еще на пару дюймов.

– Иногда такое бывает, – говорит Джилл. Она побледнела, но старается не поддаваться страху. – Хотя все должны были починить еще месяц назад. По крайней мере, так было написано на доске объявлений.

Они слышат резкий скрип, и что-то тяжелое с силой бьет по крыше лифта с металлическим лязгом.

– Похоже, оно свалилось с высоты нескольких этажей, – замечает Воорт, пытаясь представить себе, что на них случайно уронили гаечный ключ или молоток. Он смотрит на квадрат запасного выхода на потолке и раздумывает, не вынуть ли пистолет. Рука опускается на кобуру.

Но лифт, еще раз вздрогнув, едет вниз.

Возле клиники их встречает полицейский в форме, который говорит, что ему поручено охранять доктора Таун.

Воорт звонит в управление и проверяет личность полицейского. Борясь с еще не совсем развеявшимся чувственным ощущением близости, он едва не поддается нелепому побуждению поцеловать ее на прощание и отправляется домой. Переодевшись, берет «ягуар» и едет в центр. Паркуется в торговой зоне возле Федерал-плаза, закрепив на козырьке знак «Полиция», а на руле – замок.

Нью-Йоркское отделение ФБР расположено в первой башне Всемирного торгового центра. Воорт на лифте поднимается на сорок девятый этаж.

Доктор Таун отдала ему визитную карточку агента, который посещал ее месяц назад и просил отказаться от лечения Абу бен Хусейна.

Ожидая «агента Джека Богдановича» в холле с видом на помещение побольше за оградой, Воорт думает, что все федеральные учреждения, будь то гнездо аудиторов, инженеров или агентов, занимающихся террористами, похожи друг на друга. Гигантское прямоугольное помещение разбито перегородками на закутки, в каждом из которых помещаются письменный стол, агент и пробковый щит с приколотой информацией. Иногда там висит фотография ребенка из дома в Уэстчестере. Иногда – снимок взорванного над Локерби лайнера компании «Пан-Америкэн». Звонят телефоны. Конференц-залы и кабинеты начальства будут по краям, у окон. Все агенты – и мужчины, и женщины – одеты проще, консервативнее и дороже, чем коллеги-детективы, что отражает разницу между федеральной и муниципальной оплатой труда, а также отношение каждого из ведомств к имиджу сотрудников.

– Я Джек Богданович. – К Воорту подходит атлетического вида темноволосый мужчина в сером костюме и полосатой сорочке. У него радушный вид человека занятого, но всегда готового принять посетителя. – Позвольте ваше удостоверение.

Воорт показывает, и Богданович говорит:

– Это ведь вы взяли в прошлом году ту женщину… как ее… «хирурга»? – Богданович морщится – типичная мужская реакция на дело Норы Клей – и уводит Воорта в небольшой конференц-зал во внешнем ряду кабинетов. Воорту не нужно уединение, чтобы задать вопросы, но, вероятно, Богданович не хочет, чтобы посторонний ненароком услышал разговоры сотрудников ФБР.

В зале – прямоугольный стол, вокруг которого расставлены восемь стульев, и пюпитр, на котором маркером написаны цены в долларах и слова «АК-47» и «Автоматы». На боковом столике стоят электрическая кофеварка, небольшая пластмассовая тарелка с пончиками и две пустые коробки из «Данкин донатс».