Год Людоеда. Игры олигархов - Петр Кожевников Страница 39

— Дядя, у меня мамка лежачая, я ей еду ношу, больше некому. У нас и… — Худой прервал фразу, смял свое лицо и заплакал. — Ну, ну…

— Саня, ты чего, их взаправду убьешь, да? У тебя и пистолет настоящий, да? — Костя с любопытством посмотрел на старшего брата. — Не надо их убивать, ладно? Пусть они катятся на свою заправку, а?

Сашка нажал на кнопку, и двери разблокировались. Трясущиеся пленники склонили головы и молитвенно смотрели на дверные ручки.

— Ублюдки, вы хоть поняли, на кого вы лапу подняли? На моего младшего брата! Вы думали, он такой, значит, с ним все можно делать, да? А жить-то вам самим ой как хочется, да? — Саша переводил оружие с одного испуганного лица на другое. — Давайте валите отсюда! Но если вы кому-нибудь хоть слово поперек нас молвите, я всех ваших больных мамок перевешаю, а под ними костер разведу и вас туда покидаю! Поняли? Бегом!

Мальчишки открыли двери, высыпались в них, словно парашютисты, и стремглав помчались в темнеющее пространство, окружившее белоснежную «Ниву». Саша выжал сцепление и со свистом сорвался с места. Костя облегченно вздохнул и радостно улыбнулся.

— Ты чего, чудо морское, из больницы сдриснул? — Саша сунул брату пачку сигарет. — Давай, развращайся, пока докторишки не видят!

— Спасибо! Да меня Колька Махлаткин заставил! Говорит, я твоих предков на миллион баксов раскручу! Ну как по телеку про боевиков рассказывают! — Костя нажал своими сросшимися пальцами на прикуриватель, который послушно утопился в теле автомобиля. — А потом мы с ним потерялись и я один жил.

— А где ты жил? В гостинице, что ли? — Старший брат тоже взял сигарету и скосил глаза на брата. — Ты чего, из больницы деньжат чьих-нибудь прихватил?

— Да нет! Меня пацаны научили милостыню просить. Кто денег даст, кто курева, кто пожрать, — жить можно! — Костя зажал сдвоенными пальцами, словно клещами, прикуриватель, извлек его и протянул брату. Саша затянулся, и из его ноздрей исторгся дым. — Они мне говорят: да такой, как ты, может вообще на раз миллионером заделаться! Снимайся в кино, в фильмах ужасов, и станешь покруче Майкла Джексона!

— Ну у тебя и словечки появились! Ты чего теперь, блатной стал? — Саша резко затормозил на красный свет, оказавшись на середине пешеходного перехода. Слева от них гудел неунывающий рынок. — А где ты спал?

— В говнюшнике. — Младший брат осторожно поглядывал в окно, словно еще не очень уверенный в своей удаче и опасающийся внезапной погони. — Мне это место тоже Лохматка показал.

Пешеходы с возмущенными, гневными лицами обтекали подрагивающую, словно взмыленный жеребец, машину. Старуха с раскисшим, словно уличное объявление, лицом выразительно перебирала губами, наверное обрекая лихих ездоков на все муки ада.

— Это еще что такое? — Саша ритмично постукивал пальцами по спортивному рулю, обтянутому черной кожей. — Я смотрю, этот Лохматка у тебя наподобие опекуна заделался!

— А это на «Пионерке» такое место есть — там и шкеты вроде меня тусуются, одному вообще всего три года, и взрослые бомжары на постоянке шарятся. — Костя упоенно затянулся, продолжая частые жевательные движения. — Только от взросляка нам лучше подальше держаться: они пацаненка и сожрать могут!

— Людоеды, что ли? — Старший брат нервно выжимал сцепление и включал первую передачу, позже сбрасывал ее, но сохранял левую стопу на выжатом сцеплении. — Так они и тебя могли в любой момент к себе затащить?!

— Ну! Мне люди рассказывали, что там даже кости и черепа находили. Да, — самому себе подтвердил Костя. — А один раз на рынке милиция одну старинную бабку задержала, так у нее в студне детский глаз плавал, а другую захватили, так у нее в колбасе детский пальчик, даже с колечком, нашли, — она его как отрубила, так и бросила, а он не сварился.

— Я отцу сколько раз повторял: не надо Костика больше в психушку сдавать! А он свое: вот подлечим, вот подлечим! А фигли тебя лечить? Что ты, дурнее других, что ли? — Саша дождался желтого сигнала и сорвал машину с места, чуть не задев одноногого мужчину в засаленном камуфляже и на старых костылях, обмотанных тряпками, заглядывавшего в окна благополучной «Нивы» в надежде на удачную милостыню. — Слушай, а давай я денег у отца возьму, и мы тебе операцию сделаем, сейчас врачи знаешь какие чудеса творят?! Пятый палец тебе пришьют и эти как-нибудь расщепят, чтобы ты мог пальцы веером делать. — Саша развел пальцы и, ритмично перебирая ими никому не видимые клавиши, несколько раз из стороны в сторону ухарски прорезал пространство.

— Вот так, да? — спросил Костя и разрубил воздух своей копытообразной кистью. — Теперь, парни, будете работать на меня! Вопросы есть?

— Ну! Вот так! — Саша еще раз проделал руками выразительные движения. — Конкретно! Без непоняток!

— Вот так, да? — переспросил Костя, вновь повторил движения своего брата и засмеялся. — Без непоняток, братишки!

— Вот так! Чтобы фраера, в натуре, не блатовали и свой базар гнилой фильтровали! — Саша тоже засмеялся и ускорил движения рук. — Слушай, Костик, а я сегодня двух батиных бойцов замочил! Вот из этого пистолета. — Старший брат снова вытащил из-за спины оружие и показал его удивленному мальчику. — А потом я их так измесил бейсбольной битой, что их теперь в морге родная мать не опознает! Я теперь вообще кого хочешь могу убить! Понял?! Мне теперь уже все равно: вышку сейчас не присудят, а если впердолят лет восемь — десять, так это мы с тобой как-нибудь переживем, правда?

— Зачем же ты? Я думал, ты пострелять взял. Ну поучиться, что ли, по воронам там или по кошкам. — Костя недоверчиво посмотрел на предъявленное оружие. — Ну так, понарошку — да, а по-настоящему-то зачем? Нет, ты мне правду говоришь?

— Да, хочешь, сейчас вон того мента, как муху навозную, прихлопну? А за то, что я ментяру завалю, меня зэки знаешь каким почетом окружат?

Сашины глаза заблестели, он резко вырвался в правый крайний ряд и под истеричные гудки возмущенных водителей и упертые в крыши салонов пальцы затормозил около газона, за которым виднелся затянутый прозрачным льдом водоем. Саша уткнулся головой в руль и заплакал. Костя растерянно посмотрел на старшего брата. Ему-то что теперь делать?

Некогда знаменитый на весь мир судостроительный завод имени капитана Немо (всего лишь однофамильца героя романа французского классика, а на самом деле легендарного героя неожиданно забытой Октябрьской революции 1917 года) постигла та же драматическая участь, что и другие достижения также полузабытого социализма, когда-то год от года обещавшего обернуться коммунизмом.

Завод имени Немо, или, как его, пользуясь достижениями русского классика, окрестили заводчане, «Му-му», оказался предметом игр олигархов, которых до сих пор называют «новыми русскими», а чуть раньше обозначили «агентами влияния». Их более ранние предки числились «фарцовщиками», «стилягами» и даже «врагами народа». Ныне эти властные и властвующие люди, опираясь на свои деньги и связи, решили извлечь максимальную выгоду из существования и деятельности завода, причем каждый из олигархов хотел в той или иной форме управлять судьбой завода единовластно.